Пат Бут - Будь моим мужем

– Не плачь, мам. – Уитни неловко обнял ее, в глазах его тоже стояли слезы. – Он поправится.

Она прижалась к нему, ища поддержки. Господи, ведь она так любит этого угловатого ершистого парня, который когда-то родился у них с Джеком. Это был еще один счастливый день в ее жизни. Разве что-то другое может иметь значение? До чего же все это смехотворно! До чего же эгоистично с ее стороны было так повести себя из-за Пейдж Ли, когда у нее есть Уитни и Девон и вся та замечательная жизнь, которую они прожили вместе. Сейчас она видит, сколь мелочной, ограниченной была еще недавно. Бессовестное, эгоцентричное существо, проявившее чудовищную жестокость. И вот ее результат.

– Это моя вина, – прорыдала она.

– Нет, не твоя, мам. Ничьей вины здесь нет. – В его голосе, обычно таком безразличном, прозвучала несвойственная ему прежде убежденность. – Это просто жизнь, а жизнь иногда бьет невпопад.

– Они сейчас подключат его к какой-то аппаратуре, – сказала Кэрол, чтобы хоть чем-то заполнить тягостную тишину, нарушаемую лишь ее всхлипываниями.

– Да? Он что, пришел в сознание?

– Нет, родной мой. Все пока без изменений.

– Все будет хорошо, мам, мы рядом с ним.

– Да, это, конечно, хорошо.

– Девон ушла за покупками, но скоро вернется. Я попросил Карен осторожно передать ей, чтобы она просто позвонила домой.

– Из колледжа ты приехал на машине?

– Угу.

– Уитни.

Кэрол напряженно выпрямилась на стуле и вытерла глаза.

– Да, мам?

– Если папа выберется из этого, я возвращусь домой. – Она не обдумывала этого заранее. Эти слова вылетели у нее непроизвольно.

– Правда?! – Он улыбнулся. Улыбка для сдержанного Уитни уже была проявлением бурных чувств.

– Да, – подтвердила Кэрол. – Да. Я люблю папу. И всегда любила. Да и ему без меня очень плохо. Я просто не знала этого. А сейчас знаю.

– Он очень переживал. – В глазах Уитни опять показались слезы. – Он ведь начал пить, мам. Я рассказывал тебе кое-что об этом, но все было гораздо хуже. И дом пришел в запустение, и сад. Отец перестал ездить на работу и, по-моему, толком ничего не ест.

– Я знаю, мой мальчик, знаю. Но он поправится, мы все наладим, и у нас опять все будет хорошо. Обещаю тебе.

– Его ведь вылечат, правда?

И, словно отвечая на его вопрос, из распахнувшейся двери вышел врач и быстро направился в их сторону.

– Миссис Маккейб! – обратился он к Кэрол.

Чарльз сел, привалившись к стене постройки, под выбеленными солнцем кедровыми балками перекрытий. Нашарив рукой флягу, он поднес ее к губам, лишь смочив их, но пить не стал. Все надо делать медленно. Каждый глоток воды является проверкой выдержки, тренировкой умения выживать. Здесь нет и не может быть места слабости. Но внутри все же не исчезает ноющая боль от воспоминаний о мире изобилия. Там любой человек может легко открыть водопроводный кран, может рассчитывать на еду и кров, и люди вынуждены поэтому искать разнообразия, добавляя остроты монотонной размеренной жизни.

Неужели только этим и являлась для него Рейчел? Всего-навсего средством для того, чтобы хоть как-то отвлечься от мучительных душевных страданий, вызванных утратой Розы? Нет! Его любовь была настоящей. Рейчел органично дополняла его натуру, став как бы ее второй половиной. Рейчел вся – порыв, желание и вновь неуемное стремление. Она – воплощенное честолюбие, напор и решимость. Она хочет. Она добивается. Она преуспевает.

В противоположность Рейчел к таким сиюминутным понятиям, как достижение успеха и материального блага, он относится с предубеждением. Вот почему они так подходили друг другу: его меланхолия оттеняла ее энтузиазм, а его духовность сдерживала ее приземленные устремления.

Чарльз вновь позволил себе предаться мечтам. Нашел эту невероятную женщину и потерял самого себя, охваченный минутным безумным восторгом. А затем, а затем… то же самое, что привело его к ней, унесло ее прочь. Это явилось крушением всего и вся. Упасть с такой невероятной силой в такую мелкую лужу. Хватит, в конце концов, кичиться той мудростью, на обладание которой он претендовал. Да и что вообще знает он, Чарльз Форд, о жизни, кроме пыльной дороги, да кроваво-красных закатов, да ослепительного сияния солнца, встающего над пустыней и выжигающего его душу своими палящими лучами? А возможно, этого и достаточно. Вот почему он сейчас здесь. И останется здесь до тех пор, пока размышления об оставленном им мире не перестанут терзать его душу.

Уверенной поступью Тэсса вошла в главный офис Сотби. Ее коллеги теперь взирали на нее с почтением и некоторой долей зависти. Сейчас оснований для этого стало еще больше. Пентхауз в Метрополитен-Тауэр, как по мановению волшебной палочки, продан ею не кому-нибудь, а Рейчел Ричардсон и Мэтту Хардингу. Похоже, на свете не существует ничего, что Тэсса не могла бы продать.

Сев за письменный стол, она связалась со своей секретаршей. Боже, ну и денек! А до чего все было здорово. Попивала себе шампанское с любимой подругой, а в перерывах между глотками заработала сотню тысяч долларов. Да возможно ли проделать такое еще лучше? Почему же всего этого не было у нее в жизни прежде?

– Вам звонила некая Кэрол Маккейб, она оставила свой номер телефона в Нью-Мексико. Звонил лорд Брантисфилд, и еще был звонок насчет установки системы охранной сигнализации в вашей новой квартире.

– Кэрол Маккейб? – переспросила Тэсса.

– Да. Просила передать вам нечто довольно странное. Сказала, чтобы вы позвонили ей, если вы с нею еще разговариваете.

– Назовите мне ее номер.

Тэсса набрала его. С автоответчика в квартире Кэрол донеслись ее рыдания.

– Я должна срочно лететь в Коннектикут. Джек в больнице. Позвони мне по… – Дальше шел номер. Больше ничего.

Тэсса никак не ожидала такого поворота событий. Джек в больнице. Кэрол плачет. Дело, видимо, серьезное. Мысленно она перенеслась на несколько месяцев назад, в тот ресторанный зал. Кэрол была такая отважная – и совершенно одинокая. Тэсса положила трубку, сразу же сняла ее и позвонила по номеру, который только что записала.

– Мамы нет дома. Уехала в больницу. Кто это?

– Ее подруга, Тэсса Андерсен. А ты…

– Я Девон, ее дочь.

– Она рассказывала о тебе. Что случилось? Я так поняла, что Кэрол зачем-то срочно прилетела из Нью-Мексико.

Голос Девон дрогнул:

– Отец серьезно болен.

– Что с ним? А с Кэрол все в порядке? Могу я чем-то помочь?

– Врачи думают, что он умрет, – прорыдала Девон.

Тэсса глубоко вздохнула. Посмотрела на часы. Она знает, что нужно делать. Она немедленно отправляется в Коннектикут.

Рейчел стояла перед большим зеркалом. Минута, которая должна бы быть бесконечно волнующей, оставляла ее совершенно равнодушной. Обидно! В зеркале отражалось ее безупречное свадебное платье, красивое, стильное, даже ультрамодное и вместе с тем классически элегантное. Модельер Мария Галана выполнила свою работу идеально, доведя ее до совершенства: вставки из тончайшего шелка, фата, отделанная кружевом, нежно обрамляющая лицо невесты, и шлейф из бледно-желтого шелка, который будет струиться по проходу между скамьями в церкви, подобно бурлящему пенистому потоку шампанского.