Александра Нюренберг - Глобус Билла. Первая книга. Почти человек

Сосед еле приметно понизил голос.

– Бывал и в одном заведении… ну, я там, знаете когда-то… послуживал. Там ещё сам наследник от армии уклонялся, но врут, наверное. И вот он мне, этот старик, говорит…

Сосед заговорил басом, чтобы изобразить голос старого всадника.

– Басом густым говорит и петуха даёт, у него связки, как артишоки.

И, как выяснил Билл, старый ветеринар приказал выдать собачке не более и не менее, как полстакана самогону.

Тут, оказывается, рассказчик робко спросил доктора, можно ли дать собачке чего полегче? Старый доктор, который был немного грубияном, выругался, да так, что кого-то постороннего в трубке кашель взял. И ответил, что это никуда не годится – мол, пусть рассказчик – тут он хихикнул – умоется этим своим презренным питьём от прыщей, коль они есть у него. И велел достать настоящего.

Рассказчик так и сделал. После паузы, которую он тоже умел держать, он сказал, что влил собаке самогон в пасть.

– Клыки, как у дракона… еле разжал.

Билл посторонился и сел ровно.

– Влил. И смотрю, ничего не происходит.

Собака плакала и смотрела. Сосед положил руку на своё летнее колено.

Билл пригляделся к нему и тот мимоходом улыбнулся. Билл увидел, что лицо случайного соседа железное – широкое с окаёмом из согнутых прутьев по бокам лица и подбородку. Брит тщательно, но уже вылезли прутики проволоки. Когда сказал «влил» и «плачет», глаза его оживились и потеплели, а прутья остались на месте.

Затем он сообщил Биллу, что уехал и попросил друга свершить неизбежный печальный обряд за него. Но когда вернулся, собака выбежала к нему.

– И всё на месте. Красавица осталась.

Тронул свой глаз.

– Только зрение изменилось. Издалека знакомых признавать перестала. Рычит и роет, комья бросает. А ближе подойдёт – признает.

– Ну, это плата. – Сказал Билл. – Откупилась.

Сосед кивнул. Автобус качнуло.

– Транспорт у нас, конечно. Лучше в танке.

Сосед встал, шортики сидели превосходно. Взялся за поручень над передним креслом и, как стоял – не шелохнулся, хотя автобус приподняло и бросило на старой боевой трассе, видать, в том месте, где некогда неудачно приземлился штурмовик.

Уходя, снова показал, трогая глаз.

– Глаз-то…

Вышел в абсолютную тьму, добавив против логики:

– Хорошего дня.

Билл ответил:

– Спасибо за рассказ.

Покачались на развороте холмы. Билл, не поворачиваясь, спросил:

– Заметил?

За спиной ледяной голос ответил:

– Сначала левый, потом правый.

– Это что значит?

За спиной не ответили. Потом предположительно:

– Тебе дадут выпить?

– Но у меня нету чумки.

– Будет?

Водитель объявила

– Невесо… тю, независимость.

– Тю на тебя. – Сказал Билл Асу, выкарабкиваясь из кресла.

Объявление женщины значило, что они приехали к месту. На площади Независимости в скромном здании сбоку располагался штаб императора.

– Такое слово простое…

Ас возразил:

– Зато водит хорошо. Как в танке доехали.

– Опять ты лезешь, милитарист. Танки вредны для асфальта.

Глубоко-лиловое небо с розовым отблеском звезды в водоёме укачивало лебедя, высоко воздевшего крылья. То был, конечно, памятник – символ столицы. Когда-то здесь находилось грандиозное изваяние дракона Птаха, якобы созданного на Э… номер седьмой кем-то из поколения великих испытаний.

Дракон угодил даже в герб, но однажды во время землетрясения рухнул в разверзшуюся трещину. Стало быть, он там под столицей, и каменные его кости крошатся медленно.

Море отсюда было не видно, но, разумеется, именно оно властвовало над городом. Прибой – то мерный сердечный, то неправильный, уволакивающий большие камни – был слышен во всех четырёх концах города круглые сутки.

Билл мельком глянул в небо. Там три светящиеся точки просили приложить линейку и соединить их треугольником. Привал горел ярче прочих, а ниже неуклонный глаз Властителя Неба с кольцами следил за ними.

– Время в знаке Двойников. – Заворчал Билл. – Жуткий месяц.

Ас показал на светящуюся точку далеко на юго-востоке.

– Видал? Кишар движется. Когда будет в созвездии Хищника, станет легче.

От его слов, будто под лампу бросилось пёстрое насекомое и развеселило воображение, утешило смущённую душу Билла. Он задрал лицо к звёздам и произнёс:

– Ах, если бы…

И всё. Ас понимающе кивнул.

– Будь поосторожнее в желаниях, когда смотришь на звёзды. – Только и сказал он.

Здание штаба встречало граждан широкой округлой лестницей с двумя каменными хищниками и двумя экономическими фонарями, один из которых был погашен, так что казалось, что сидящий под ним хищник задумывается о прыжке.

В дежурке на них только кое-как глянули. Мнительному Биллу померещилось, что глянули иронически, не склонный к рефлексии Ас заметил тревогу. Штабисты пропустили их без всяких – видно, о выходке Билла уже стало известно здесь каким-то чудом.

– Тут же в этой комнате сидел один. – Восхитился Билл, когда они уже оказались внутри. – Теперь пятеро.

– Логично, пальцев пять.

Билл содрогнулся.

– Это вот хорошо… что пять.

– Ни одного из рода Хорс, хотя эти белые подобраны точно, как пальцы… хотя лучше не представлять руку с одинаковыми пальцами.

По лестницам ходили сплошь высокие красавцы. Но Билл со своим то ли головорезом, то ли аристократом дружком и тут стали заметны сразу.

Билл задрал голову в потолок. …Дева Нибиру! Космические латы прикрывали её на одну треть, золотые волосы, легко сплетённые в две массивные косы, вились между созвездием с челюстями и хвостом, сшибающим звёзды.

– Привет, мои дорогие стукачи и звонари.

– Тут же нету… – И Ас каким-то образом очень похоже умудрился изобразить, как мигает красная лампочка, вроде той, что на входе.

– У тебя глаза не красные. – Придрался Билл. – А так похоже.

Ас поблагодарил. В коридоре Билла сразу разозлили двери. Их было упоительное количество, как в сказке с нехорошими подробностями.

– Мне слышатся крики?

– А тут прачечной нету. – Ас так широко улыбнулся, что это больше смахивало на попытку проглотить небольшое существо.

Их предупредили, что ждут в комнате номер одиннадцать. Как сказано в Предании, на одиннадцатом поприще ветер в темноте…

Билл сжал длинные толстые пальцы в кулак и костяшками постучал. Проходившая чиновница очень красивая сказала:

– Перерыв… граждане.

И посмотрела на них ненавидящим долгим-предолгим презрительным взглядом. Прошла в тающую в глубине концовку коридора.

Билл, повернувшись, до морковкина заговенья досмотрел.

– Как она назвала нас?

Ас согласился:

– Кошмар.

– А ешё ужаснее… Как она не заметила, что мы прекрасны и могли бы повести её к венцу?