Эмилия Кинг - Чисто английские вечера

Оставшись в палатке один, мистер Льюис сел на стул и, поставив перед собой приобретенную картину Шредера, начал ее внимательно рассматривать.

На полотне, выполненном в характерной для Шредера манере, было изображено лесное озеро. Мягкий, льющийся с неба свет, падал на воду, по которой скользил белый лебедь. Молодая женщина собралась купаться, но так и застыла в восхищении перед этим чудом природы.

Мистер Льюис не мог оторвать взгляда от ее стройного обнаженного тела. Но особенно ему хотелось увидеть лицо наяды.

Однако Шредер успел написать только ее глаза – необыкновенно синие, опушенные длинными ресницами. Еще бы несколько мазков – и портрет натурщицы мог бы стать украшением любого музея мира.

Но судьбе угодно было распорядиться иначе.

Дэвид Шредер умер через день после того, как начал писать эту картину.

Эту историю Джек Льюис знал от своего племянника Фрэнка. В. его мастерской и теперь хранятся кисти Шредера, которыми тот писал свой шедевр.

И еще у мистера Льюиса все время было ощущение, что он знаком (хотя это чушь, безусловно) с натурщицей. Особенно не давали ему покоя бездонно-синие глаза. «И где, и когда я мог их видеть?» – подумал американец.

«Фрэнк, негодный мальчишка! – продолжал размышлять он. – Если бы честно сказал мне, что он хочет стать художником, разве я не отправил бы его в Париж или Мадрид? Там существует истинная художественная школа. А в Англии можно научиться лишь тратить дядюшкины деньги не на лекции по упругости металла, а на упругость форм какой-нибудь милашки из мюзик-холла! – Джек улыбнулся собственному каламбуру. – Благо, ума все же у Фрэнка хватило сбывать мазню свою и друзей, и за приличные деньги, этому добряку. Племянничек знал, что мой друг сэр Джеймс Гроули любил и ценил живопись».

И вот лорда уже год, как нет в живых, а его коллекция – теперь – одно из главных богатств Гроули-холла. Кто бы мог подумать, что Фрэнк водился даже с такой знаменитостью, как Дэвид Шредер! Да еще и его картины писались в студии Фрэнка!

За спиной мистера Льюиса раздалось осторожное покашливание. Джек вздрогнул и обернулся.

Перед ним стоял Питер Стоун – дворецкий лорда Джеймса Гроули. Плотный, слегка седеющий, он, с легкостью склонив прекрасной формы голову, смотрел на Льюиса печальными глазами.

– Простите, сэр, что я нарушил ваш покой, – заговорил он низким бархатным голосом, – но я хочу поблагодарить вас за то, что вы не дали погибнуть Гроули-холлу, а заодно и сохранили его знаменитые коллекции.

– Не стоит благодарности, Питер! Не вам мне рассказывать, что долгая дружба связывала меня и бедного лорда Джеймса. Я просто выполнил данное ему когда-то обещание выкупить Гроули-холл.

Мистер Льюис еще раз взглянул на картину Шредера.

– Кстати, Питер, вы не помните, когда сэр Джеймс купил у Фрэнка это полотно?

Дворецкий бросил быстрый взгляд на картину, и Льюису показалось, что у Питера нервно дернулся подбородок.

– За год до приезда в Гроули-холл экономки миссис Эмили Томпсон, сэр! – приветливо отрапортовал ему Стоун.

– Да, давайте теперь поговорим о слугах.

Мистер Льюис достал свой блокнот. Дворецкий по-прежнему стоял перед ним навытяжку.

– Вы садитесь, Питер.

Джеймс подтолкнул к Стоуну кресло.

– Благодарю вас, сэр, – прозвучало в ответ. – Но я привык выслушивать указания хозяина стоя.

И дворецкий вновь опустил голову в вежливом поклоне.

– Ну, Питер, браво! Вот одну проблему мы и разрешили с вами, – громко расхохотался Льюис. – Безусловно, если Гроули-холл не растащили по частям, и он остался, то в нем может быть только один дворецкий – это вы!

– Благодарю за доверие, сэр! – с достоинством ответил Стоун.

– Я слыхал, что ваш авторитет для слуг непререкаем, – продолжал мистер Льюис, закуривая сигару. – Но, как вы понимаете, я не буду содержать такое количество прислуги, как лорд Гроули. Мы – американцы – привыкли считать каждый цент, – он назидательно поднял вверх указательный палец. – Поэтому у нас в Штатах так много миллионеров. И я хочу, чтобы новый персонал Гроули-холла уяснил себе это.

Дворецкий молча слушал Льюиса, а взгляд его время от времени останавливался на картине Шредера. И лицо Питера Стоуна при этом озарял какой-то внутренний свет.

Но американец, увлеченный своими размышлениями, не замечал ничего вокруг. Он деловито подсчитывал количество будущих слуг и аккуратно записывал какие-то цифры в блокнот.

Миссис Эмили Томпсон отошла от окна и вновь принялась за письмо:

«Мистер Стоун! Я часто думаю о старых добрых временах, когда я была экономкой в Гроули-холле. Я с благодарностью вспоминаю те дни, когда мы работали вместе, хотя всегда знала, что удовлетворить вас было труднее всего».

Глаза Эмми вновь стали влажными, но она не дала себе воли расслабиться, и быстро начала писать…

«Наверно, сейчас в Гроули-холле совсем другие слуги. Вряд ли кто-то помнит меня, ведь прошло так много времени с тех пор, как я покинула это поместье…»

Миссис Томпсон судорожно вздохнула, готовая расплакаться. Прошло несколько минут, прежде чем она продолжила письмо:

«Если вы, мистер Стоун, примете совет своей бывшей экономки, то, думаю, ваш новый хозяин будет доволен вами. Так вот – сократите количество прислуги. Это слишком разорительно держать столько персонала!»

В этом месте письма в миссис Томпсон проснулась прежняя экономка, и она энергичнее заводила пером по бумаге.

«Мои новости не очень бурлят. Я снова ушла от мужа, но на сей раз – окончательно. Год назад мы оформили наш развод. А сегодня как раз день серебряного юбилея нашей свадьбы со Стивеном Бенсоном…»

Легким вздохом миссис Томпсон отметила этот период своей жизни.

«Но я ни о чем не сожалею. Вы, как никто, знали, что моему браку не быть счастливым… Живу теперь я в своем домике в Поркли, недалеко от моря.

Моя дочь, Кэтрин, замужем и мы ждем пополнения семейства. Но она живет своим домом в ста милях от меня…»

Вновь затуманенный взор миссис Томпсон унесся в неведомые дали. Но она быстро пришла в себя и вернулась в реальность, выразившуюся на бумажном листе в нескольких строчках:

«И вот я теперь думаю, что жизнь моя стала пустой.

И я, безусловно, хотела бы снова оказаться кому-то полезной.

Так что ваше предложение вернуться мне экономкой в Гроули-холл, безусловно, пришло вовремя. И я бы хотела обсудить его с вами.

А посему – приглашаю вас в ближайший уик-энд посетить мой маленький домик.

Искренне ваша

Эмили Томпсон».

Мистер Льюис, американский конгрессмен, при внешнем спокойствии и рассудительности, был тем не менее весьма тщеславен.