Майкл Корда - Идеальная пара

– Я откушу его! – пригрозила она. Марти усмехнулся.

– Не сомневаюсь! Послушай, расслабься, Лисия! Ты же хочешь этого, так же, как и я.

Она яростно замотала головой. Ей удалось высвободить одну руку, и с близкого расстояния она ударила его по щеке, оставив на ней пару глубоких царапин.

На сей раз он не засмеялся.

– Ах ты дрянь, – спокойно сказал он без всяких признаков гнева в голосе. Продолжая одной рукой прижимать Фелисию к себе, он отпустил ее подбородок и, размахнувшись, ударил ее по щеке с такой силой, что она вскрикнула от неожиданности. Боль была такой острой, будто ее ударили кнутом. Она почувствовала, как у нее застучали зубы и глаза наполнились слезами.

– Подонок! – вырвалось у нее.

– Конечно, – сказал он и, подняв руку, ударил ее снова и на этот раз еще сильнее. Голова Фелисии дернулась; на мгновение ей показалось, что у нее сломана шея. Не успела она повернуть голову, чтобы проверить, как Марти поднял ее на руки и понес к дивану, не обращая внимания на удары и пинки, которые она обрушила на него, бросил ее на подушки и навалился сверху.

Закрыв глаза, Фелисия тяжело дышала, чувствуя, как тело Марти давит на нее. Его тело было крепким, мускулистым, неподатливым. Где-то до дороге к дивану Фелисия потеряла свои туфли, так что ее пинки уже не могли причинить Куику никакого вреда. Она перестала вырываться, вспотев от напряжения. Потом совершенно неожиданно, когда она открыла глаза и увидела его лицо совсем близко, она ощутила жар совсем иного рода. Щеки ее по-прежнему горели, в спине и в ногах она чувствовала боль, но она узнала возбуждение, которое испытывала много лет назад с Гарри Лайлом. Теперь, как и тогда, физическая боль и напряжение борьбы как бы освобождали ее от чувства вины. Что бы сейчас ни случилось, в этом не было ее вины: он заставил ее силой.

– Ты испортишь мне платье, – спокойно сказала она. – И я думаю, тебе тоже не плохо бы раздеться.

Куик осторожно поднялся, опасаясь подвоха с ее стороны, но потом понял, что победил.

– Иди туда, – сказал он, указав на дверь спальни.

Фелисия вошла в комнату, сняла платье, расправила все складки и аккуратно повесила его на стул. Она огляделась и сразу поняла, что эта комната ей знакома. Однажды она проводила ночь в этом отеле с Гарри Лайлом после посещения «Ковент-Гардена», то ли в этом самом номере, то ли в точно таком же – а может быть, все спальни в «Клариджез» были одинаковы? Она сняла серьги и браслет и положила их на прикроватный столик рядом с маленькими золотыми часиками, подарком Робби… Если бы Робби уделял ей больше внимания, она не оказалась бы здесь, решительно сказала она себе.

– Боже, как ты хороша! – услышала она возглас Марти с порога.

– Задерни шторы, – велела она ему. Он покачал головой.

– Я хочу видеть тебя.

Она подошла к окну и сама задернула занавески, потом опустила тяжелые шторы.

– Я не в том возрасте, чтобы быть на ярком свету, Марти, – сказала она. – Для этого тебе нужны твои олимпийские чемпионки по плаванию.

– Ты гораздо красивее, поверь мне. Я уж знаю. – Он с ловкостью жонглера принес бутылку шампанского и два бокала, и один подал ей.

Фелисия сделала один глоток, села на кровать и начала снимать чулки.

– Мне, конечно, очень приятно это слышать, но после тридцати, я думаю, каждая женщина должна кое-что скрывать.

– Не снимай чулки, – хриплым голосом попросил Марти.

– Почему?

– Мне так нравится.

– Ну, сегодня ты этого не получишь. Я ненавижу ложиться в постель в белье. Это неудобно, а потом чулки могут порваться. А мне надо будет возвращаться в них домой. Когда-нибудь я, возможно, сделаю как ты хочешь, но сегодня тебе придется брать меня такой, как я есть. – Она сняла с себя все, аккуратно сложила белье и скользнула под одеяло. – Снимай этот нелепый халат и иди сюда, – велела она ему. – Надеюсь, у тебя не холодные ноги. Я терпеть не могу мужчин с холодными ногами.

– Пока никто не жаловался.

– Бедняжки, я думаю, они просто боялись. Или, может быть, они не имели ничего против холодных ног.

Куик посмотрел на свои ноги, будто размышлял, каким образом их согреть.

Фелисия рассмеялась, в восторге от его замешательства. В считанные минуты они поменялись ролями. Это была, конечно, игра, в которой она преуспела. Язвительные замечания и насмешки были ее единственным оружием против Гарри Лайла, и они были не менее эффективны, чем его кулаки. Иногда она применяла их слишком смело или неправильно оценивала его настроение. Тогда они действовали на него, как бандерильи на быка; если бы она не задернула шторы, Марти Куик мог бы и сейчас разглядеть следы этих столкновений.

По улыбке Марти Фелисия поняла, что его терзают противоречивые чувства: с одной стороны ему не нравится, что над ним смеются, а с другой его привлекает новизна ощущения, и последнее, по крайней мере, сейчас перевешивает чашу весов.

Он сбросил халат – изысканное изделие из шелка с пейслийским рисунком [122]с шалевым воротником из черного муара – в таком халате Ноэль Кауард мог бы появляться на сцене.

Прошло довольно много времени с тех пор, как Фелисия в последний раз видела мужское тело, не считая Робби, конечно, поэтому вид Марти вызвал у нее определенное любопытство. Он был волосат – но в конце концов, об этом не трудно было догадаться по густым волосам на тыльной стороне его ладоней и тому факту, что несмотря на ежедневное бритье, у него на лице всегда была синеватая щетина. Но самое главное – у него было сильное, мускулистое тело, очень широкое в плечах, с плоским животом и хорошо развитой грудной клеткой молодого мужчины. Ей удалось увидеть его тело лишь на короткий миг перед тем, как он забрался к ней под одеяло, обхватил ее руками и прижался губами к ее губам, так что она не смогла бы подразнить его, даже если бы попыталась.

Ноги Марти были горячими как печка.

Она позволила себе расслабиться, успокаивая себя тем, что уже давно никто не хотел ее так сильно, и что давно она сама не чувствовала себя такой восхитительно порочной и свободной…

Они лежали в полумраке спальни и допивали шампанское; Фелисия курила.

– Мне пора идти, – сказала она.

– Конечно.

Ее успокоило то, что Марти, кажется, не счел нужным просить ее остаться. К тому же она подозревала, что он был рад проводить ее и вернуться к своим делам.

– Кто такая Сильвия? – спросила она.

– Ты читала мою почту. – В его голосе не было удивления.

– Ты же знаешь: если не хочешь, чтобы женщина читала твою почту, ты должен спрятать все письма, прежде чем оставлять ее одну в своей гостиной.

– Наверное, я стал забывать об этом. Вот что значит быть холостяком. Если хочешь знать, Сильвия была моим шофером.

– Для шофера она удивительно точно выражает свои мысли.