Майкл Корда - Идеальная пара

– Полковник Куик дал мне ваш адрес, мисс Лайл, – сказала она сдержанным тоном человека из высшего общества. – Я мигом доставлю вас домой.

– Спасибо. – Фелисия села в машину, чувствуя, что она по крайней мере лет на пятнадцать старше этой девушки-шофера, чья кожа была гладкой как у младенца, и которая вела машину с беспечной удалью юности. Фелисия закрыла глаза, внезапно ощутив груз своих лет.

Она позвонила в дверь. Горничная открыла ей с такой быстротой, будто ждала за дверью. На лице ее было выражение, говорившее о том, что Робби уже неоднократно спрашивал, куда запропастилась его жена. Фелисия еще не успела переступить порог дома, как кто-то сзади тронул ее за рукав. Она оглянулась и увидела Амелию.

– Мистер Куик просил меня передать это вам, – сказала она и сунула в руки Фелисии тот самый пакет, с которым та пришла в «Клариджез».

Фелисия замешкалась, а молодая женщина повернулась и быстро пошла к машине. Фелисия не могла не заметить, что каблуки туфель Амелии были гораздо выше, чем полагалось по форме, и тонкие черные чулки со швом явно не входили в комплект форменной одежды служащих военно-морского флота. Интересно, подумала Фелисия, не эта ли блондинка стенографировала письма Марти, пока он лежал в ванне, и не ее ли сумка висела на спинке стула? Она только раз побывала в постели Марти, а уже чувствовала его своей собственностью, хотя и понимала, что это смешно. Марти был не из тех мужчин, которых можно назвать своей собственностью.

– Где ты была, дорогая? – услышала Фелисия голос Робби, который с трудом сдерживал свой гнев в присутствии горничной.

– Прости. Я совершенно забыла, который час, – сказала она.

– И ты, конечно, забыла, что в восемь часов мы должны идти на обед к Тарпонам?

– О Боже!

– Конечно, очень легко восклицать «О Боже!», будто они самые ужасные зануды на земле…

– Так и есть.

– Но сэр Герберт как раз тот человек, который может убедить Совет по искусствам [125]выделить деньги на ремонт театра.

– А леди Тарпон – та самая особа с подсиненными волосами, которая выглядит как не слишком убедительный трансвестит [126]в эдвардианском вечернем платье?

– …И леди Тарпон одна из твоих самых больших поклонниц.

– Вот уж не поверю.

– Она сама мне так сказала.

– Она тебе солгала. Или ты лжешь, чтобы уговорить меня пойти. Пожалуй, мне надо переодеться.

– Мы и так уже опаздываем.

– Не могу же я идти так как есть?

– Мне придется позвонить им и сказать, что мы задерживаемся. Это ужасно невежливо.

– Скажи им, что это моя вина. Если хозяйка дома такая ярая моя поклонница, она не будет обижаться. Ты же прекрасно знаешь, что они пригласили кучу разных скучных политиков, чтобы показать им меня.

– Ничего я не знаю, – отрывисто сказал он, сердито поджав губы и выставив вперед подбородок, но что-то в его взгляде подсказало ей, что он точно знал, что именно так и будет. Возможно, он даже знал, кого конкретно пригласили Тарпоны. – Но ты так и не сказала, где же ты была.

– Как же? Я сказала. Робби был озадачен.

– Нет, ничего подобного.

– О, Робби, не будь таким занудой. Ты так набросился на меня с упреками из-за этого дурацкого обеда у Тарпонов, что не расслышал ни слова из того, что я сказала. Возле «Уайтс» [127]я увидела дядю Гарри, который искал такси; я подвезла его до «Коннота», и он пригласил меня выпить с ним чаю. Мы разговорились о Лэнглите и не заметили, как пролетело время.

– Я считал, что ты ненавидишь вспоминать о своем детстве.

– О, не преувеличивай. Кое о чем, да, но не обо всем. Гарри прекрасно выглядит. Мне кажется, что порочные люди цветут как лавровое дерево.

– А что, Гарри теперь служит во флоте? Я заметил, что в машине был шофер в форме РЭН.

– Потом я уже не смогла поймать такси, дорогой. Ты же знаешь, что творится в «Конноте» в это время дня. Один очень любезный пожилой адмирал предложил мне свою машину, и я, зная, как ужасно опаздываю, не стала отказываться. Будь добр, налей мне чего-нибудь выпить, и я обещаю, что приму ванну, переоденусь и буду готова через полчаса.

– Через двадцать минут.

– Налей двойную порцию, и я уложусь в двадцать.

Робби еще окончательно не успокоился, но острота его гнева несколько притупилась. Честно сказать, ему, так же как и Фелисии, было неприятно искать расположения людей, подобных Тарпонам, и, не меньше чем ей, не нравилось, когда его «показывали» гостям как циркового клоуна.

Фелисия начала подниматься наверх, обдумывая, что она наденет. Просто потому, что вечер ожидался скучным, в обществе людей, которых она презирала, она не могла отказать себе в удовольствии поразить их своим нарядом. Она уже знала, какое платье подойдет для этой цели – одно из последних, которое ей сшили у Молинье: вечернее платье из дорогого шелка цвета слоновой кости, такое светлое и облегающее, что его можно было принять за элегантную ночную сорочку, с кружевами по вороту, изысканными и необычными. У нее уже не было времени на то, чтобы что-то сделать со своими волосами, поэтому она решила ограничиться простой прической, которая делала ее моложе.

– Лисия, дорогая, – услышала она голос Робби из холла, – что в этом пакете?

– Подарок от Гарри, – на ходу придумала она ответ. – Картина, которую он мне подарил. – Не успели слова сорваться с ее губ, как она поняла всю абсурдность того, что только что сказала. Если она встретила Гарри случайно у дверей его клуба, то как могла оказаться при нем картина, которую он хотел ей подарить? Даже ребенок заметил бы эту несуразность. Вот так импровизация!

Но Робби ничего не заметил – он кивнул, как будто в ее словах не было ничего необычного.

– Что за картина? – поинтересовался он.

На сей раз она почувствовала, как у нее затрепетало сердце, будто рыбка, выброшенная на берег. Рано или поздно Робби увидит картину, раз она открыто принесла ее домой – она же не могла вечно прятать ее или отказываться показать.

Будь что будет, подумала она, внезапно испугавшись.

– Ренуар, – ответила она.

– Ренуар?

– Небольшой, из коллекции Гарри. Я давно положила на него глаз. Гарри же подарил мне мой портрет, помнишь?

– Это совсем другое дело. К тому же я что-то не помню ни одного «ренуара» в Лэнглите.

– Он висел в гостиной тети Мод, наверху. Наверное, он ей разонравился. Знаешь, как бывает. А ты просто никогда туда не поднимался. Робби, если ты не перестанешь задавать вопросы, я не успею переодеться.

– Но почему, черт возьми, Гарри ни с того ни с сего решил подарить тебе такую ценную картину?

– И вовсе не «ни с того ни с сего», дорогой. Я давно просила его подарить мне ее. К тому же она не такая уж ценная. Есть сомнения в ее подлинности. Но для меня это не имеет значения. Подлинная или нет, она все равно хороша.