Кэтрин Стоун - Радуга

— Да, нужен. Но из-за моего успеха в «Ее величестве» любой агент, мужчина или женщина, теперь будет «подписывать» меня на все художественные фильмы.

— А это вас не устраивает?

— Нет, по крайней мере в ближайшие два года. «Пенсильвания-авеню» в производстве с июля по январь, поэтому я заполняла каждый пробел между съемками каким-нибудь большим проектом. Но в следующем году я пообещала себе во что бы то ни стало взять пять месяцев полноценного отдыха.

— Где вы заняты сейчас?

— На Бродвее, в роли Джульетты. Я обещала себе этой весной отпуск, но…

«Но всякий раз, думая о причине, по которой давала это обещание, — отдохнуть от своих обожаемых героинь, я вспоминала о том, что придется остаться наедине с собой, которую я вовсе не обожаю. И мне казалось, что я этого не вынесу». Алекса прогнала от себя мрачные мысли и, слегка пожав плечами, продолжила:

— Как бы там ни было, по этой причине я решила не искать нового агента. Единственное обязательство, которое я хочу оставить, — это «Пенсильвания-авеню». У меня, конечно, уже есть контракт, поэтому все дело заключается в переговорах относительно гонорара. Я точно знаю, чего хочу, но предпочитаю, чтобы кто-нибудь другой провел переговоры. Для этого, быть может, достаточно и одного телефонного звонка в Лос-Анджелес. Вы можете мне кого-нибудь порекомендовать?

— Несомненно. Я рекомендую вам себя.

— Нет. Я наслышана о вашей репутации, Джеймс. Для вас это будет слишком пустяковым делом.

— Вы так думаете? Подобно вам, Алекса, я могу позволить себе роскошь самому выбирать проекты. И выбираю только те, какие мне интересны, и ваш — именно такой случай. Кроме того, по замечательному совпадению завтра я улетаю на два дня в Чикаго, а затем до пятницы буду в Лос-Анджелесе. Встречи там очень неудачно расписаны на несколько дней. И если я заполню свободное время телефонными звонками по вашему делу, то буду чувствовать, что использую свое время более рационально.

— Там нужен всего один звонок.

— Не думаю. После того как я прочту ваш контракт и мы обсудим с вами все ваши требования, мне придется цровести кое-какие расчеты, чтобы узнать, насколько приемлемы ваши требования. — Джеймс заметил некоторое беспокойство, мелькнувшее в прекрасных глазах Алексы, и потому осторожно предположил:

— Вы рассчитывали на то, что я буду представлять какие-то ваши, быть может, невыполнимые требования?

— Я прошу вас сделать всего один телефонный звонок.

— Это так, но я не буду звонить по этому номеру. Могу лишь обещать вам, что справлюсь со своим домашним заданием и предложу вам очень выгодную сделку. Алекса, я не даю обещаний, которые не могу выполнить, — улыбнувшись, спокойно добавил он.

— Я действительно хотела, чтобы вы просто дали мне чье-то имя.

— Знаю. Потому с чистой совестью и порекомендовал вам себя.

— Потому что вы — лучший в своем деле.

— Так же, как и вы.

— О! Благодарю вас. Что ж, если вы действительно хотите…

— Я действительно этого хочу. Не могли бы вы прислать копию своего контракта в мой офис утром в понедельник? Мне перешлют его по факсу, и я позвоню вам в понедельник вечером.

— Прекрасно.

Алекса потерла висок, вспомнив о том, что утро понедельника у нее уже занято. Но переговоры по контракту были делом первостепенным, особенно если учесть, что этим будет заниматься сам Джеймс Стерлинг. Ей придется просто отложить свое дело, если только…

— Я живу на Риверсайд-драйв. У подъезда меня ждет лимузин, я привезу копию контракта через пятнадцать — двадцать минут. Если бы вы могли подождать…

— Могу. Но мне было бы очень приятно сопроводить вас. Или это подвергнет меня опасности быть вызванным на дуэль графом Лестером [5]или каким-нибудь другим поклонником?

— Славный граф Роберт женат.

— Значит, полная свобода?

— Абсолютная.

— А все прочие кавалеры?

— Джеймс, я здесь одна. Но уверена, что где-то поблизости нетерпеливо дожидается леди, которая будет далеко не в восторге от вашего исчезновения.

— Я здесь тоже один, — ответил знаменитый адвокат. — Я уже говорил вам, Александра Тейлор, что пришел сюда с единственной целью — познакомиться с вами.

Квартира Алексы находилась на четвертом этаже красного дома, расположенного на Риверсайд-драйв. Здание было старой, но очень крепкой постройки, и квартира обладала некоторыми достоинствами, увы, утраченными в современной архитектуре: сводчатые потолки, резные панели, изумительные альковы и роскошно-просторные комнаты. Следуя за хозяйкой через прихожую в гостиную, Джеймс с одобрением отметил обои в мягких пастельных тонах. Ему приходилось бывать в домах, оформленных самыми модными дизайнерами, но здесь все было иначе, как-то… по-домашнему, уютно, спокойно.

Чего нельзя было сказать о гостиной, благоухающей триумфом Алексы: сотни роз на длинных ножках были искусно расставлены в многочисленных вазах. Дизайн некоторых ваз был знаком Джеймсу: элегантно изогнутые хрустальные вазы от Лалика, изящные, в виде весенних цветов от Лиможа; но многие вазы были просто глиняными, выполненными явно талантливым художником, работы которого Стерлинг прежде не встречал. Он заметил, что тем же художником выполнена и прекрасная, расписанная от руки люстра.

— Очень мило, очень уютно. Вы сами все здесь устраивали?

— Да. Благодарю вас. Я чувствую себя здесь как дома.

— Который находится где?

— В Топике. Мой отец — учитель музыки. — Алекса прикоснулась к вазе ручной работы:

— А моя мама — гончар.

— Талантливая семья.

— Благодарю вас, — пробормотала Алекса, подумав о том, что Стерлинг еще не слышал о самой талантливой из Тейлоров.

Мысль эта повлекла за собой воспоминания, горько-сладкие, беспокойные.

Алекса нерешительно взглянула на Джеймса. Перед ней стоял красивый, неотразимо чувственный мужчина, в полночь, здесь, в ее благоухающей розами квартире. Под взглядом темно-голубых глаз, восторженно разглядывавших ее, она снова ощутила приятное тепло во всем теле, но почувствовала и робость. Алекса ничуть не солгала, сказав Стерлингу, что ищет адвоката. Но вдруг Джеймс решил, будто ее просьба была просто уловкой, чтобы завлечь его к себе домой?

Джеймс тоже чувствовал себя неуверенно, плененный красотой и соблазнительностью Алексы. Дома она была еще более привлекательна, нежели там, на террасе, в лунном свете, потому что в этом милом гнездышке, обставленном ею самой, в окружении милых глиняных вещиц, созданных скромным художником, перед ним открывалась очаровательная, утонченная женщина.

Стерлинг понимал, что случайная встреча на террасе должна была привести их сюда. Может быть, им следовало потанцевать под луной, больше узнать друг о друге, не спеша удостовериться во взаимной симпатии, впрочем, столь очевидной с самого начала. Им, наверное, следовало бы танцевать, улыбаться, потягивать шампанское, и тогда в конце концов сияющий изумрудный взгляд, возможно, пригласил бы Джеймса сюда с иной целью.