Дениз Робинс - Не покидай меня, любовь

Предметом разговоров была, конечно, Кристина.

– Бедняжке сейчас намного удобнее в комнате медсестер, – сказала леди Гейлэнд. – Врачи говорят, что день или два ее нельзя будет трогать, а затем мы перевезем ее в клинику Вест-Энда. Я сама все устрою. Винс закурил сигарету и проговорил:

– Как и обычно, мама, твоя помощь наиболее эффективна.

Алан сказал:

– Мне надо возвращаться в город, но перед тем, как уехать, я хочу узнать, что скажет этот Лукас о Кристине.

Роза всплеснула руками. Она подумала, какой ужасный вкус у попечительницы: эти кретоновые шторы просто ужасны. Ей показалось, что усатый мужчина на фотографии – родственник попечительницы. Было очевидно, что это невоспитанный и некультурный человек. Воспитанного человека легко отличить с первого взгляда.

Роза сказала:

– Как хорошо, что ты приехал, дорогой Алан.

– Вы же знаете, что я всегда готов помочь, леди Гейлэнд.

– Спасибо, Алан, – вставил Винсент.

– Подумать только, – сказала леди Гейлэнд, – что вчера в это время они все еще наслаждались своим медовым месяцем.

– Только не говори так, будто хоронишь нас, – раздраженно сказал Винсент.

Алан кашлянул и запыхтел своей трубкой.

– А что с Кристиной? – начал он.

– Ах да, – сказала Роза, – вот заключение мистера Лукаса…

Она достала из сумочки лист бумаги.

– Я должна показать это заключение доктору Кари. Это мой врач в Лондоне, он будет лечить Кристину. Я прочитаю…

Алан слушал с волнением, которое едва мог скрыть, хотя было довольно трудно понять, о чем идет речь.

Конечно, заключение изобиловало медицинскими терминами, но Алан смог догадаться, что травму позвоночника Кристины можно вылечить. У нее был сильный ушиб спины, результатом которого явился частичный паралич. Пораженные двигательные нервы со временем восстановятся. Она уже чувствует боль, что очень хорошо, так как это означает восстановление чувствительности. Конечно, в течение нескольких недель она будет прикована к постели и будет нуждаться в медицинском уходе – физиотерапии, массаже, лечебной физкультуре.

– Звучит ужасно, – закончила Роза Гейлэнд, передернув плечами, а затем искренне добавила: – Бедный жених и бедняжка невеста…

Она повернулась к Винсенту и сказала:

– Как это ужасно для тебя, мой дорогой.

– Да, довольно печально, – сказал Винсент, встал, подошел к окну и задумался.

Алан молчал. Если этому заключению можно верить и сэр Томас Вильерс в Лондоне подтвердит его, то для Алана это будет большим облегчением. Ведь в противном случае Кристина навсегда будет парализована. И это действительно будет печально.

Насколько Алан понял, Кристине предстоит долгий и трудный процесс выздоровления и восстановления, но она сможет опять ходить.

Он услышал, как леди Гейлэнд произнесла:

– Крис уже сказали. Я видела ее. Она огорчена, но держится очень мужественно. Она все время думает о Винсе, о том, как тяжело сейчас ему.

Нахмурившись, Алан вынул трубку изо рта.

– Я думаю, для Винса это большое облегчение. Леди Гейлэнд укоризненно посмотрела на него.

– Это ужасно для Винса. Ведь бедняжка Крис с годами станет абсолютно беспомощной.

– Я-то, наверное, привыкну к этому, а Тине будет труднее, – проговорил Винсент.

Это потрясло Алана. С искренним изумлением он переводил взгляд с матери на сына. Только сейчас он понял, насколько одинакова их реакция. Как могут они думать в этот момент о чем-то? Ведь страдает именно Кристина! Как вообще Винс может жалеть себя и что он имеет в виду, говоря «я привыкну»? К чему он привыкнет? К привилегии ухаживать за прекрасным созданием, которое он сделал беспомощным по своей беспечности? Разве это не его крест?

Гнев душил его. Впервые за их долгую дружбу с Винсентом Гейлэндом он испытывал к нему такие чувства. Он встал, положил трубку в карман и сухо попрощался с Гейлэндами.

Он собрался уходить, но ни Роза, ни ее сын не заметили этого. Роза обдумывала план по устройству невестки в частный санаторий, а Винсент продолжал жалеть себя.

– Спасибо за то, что пришел, старина, – сказал он, провожая своего маклера до двери. – Надеюсь, ты успеешь заехать на биржу сегодня вечером. Может быть, сможешь купить акции, о которых мы с тобой говорили. Думаю, что сейчас они будут дешевле. Как ты думаешь?

Как он может в такой момент думать о спекуляции на бирже?

Алан почти завидовал выдержке Винсента. Себя Алан так и не смог заставить думать о делах, пока ехал в Лондон. Мыслями он все время возвращался к Кристине, которой в ближайшее время придется приложить очень много усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни.

Алан подумал, что надо быть более осторожным и сдерживать свои чувства, иначе он не сможет работать вместе с Винсентом. Алану было очень жаль Кристину. Он сделает все необходимое для нее (если что-нибудь от него потребуется), будет поддерживать ее морально, но он не должен позволить себе испытывать чувства ревности к ее мужу.

Через некоторое время после того, как Алан уехал, леди Гейлэнд решила, что ей тоже пора ехать домой и что надо забрать с собой сына.

– Ты все еще переживаешь последствие шока, мой дорогой, и я думаю, что будет лучше, если я уложу тебя в постель на Итон-Сквер. Я сама буду ухаживать за тобой. Ты такой бледный!

Винсент чувствовал, что он слишком перенервничал за это утро, и ему хотелось, чтобы кто-то позаботился и о нем.

Следующие полчаса он провел в палате своей молодой жены. Ему очень не нравилось здесь, в этой комнате, которую он называл «мрачная больничная палата». Только блеск ее золотых волос, рассыпанных по подушке, хоть как-то оживлял эту комнату.

– Мама поехала с шофером в цветочный магазин, чтобы сделать эту комнату более привлекательной, – сказал он и добавил: – Тита, дорогая, мне так не хочется оставлять тебя здесь одну.

Она делала все возможное, чтобы не расплакаться, хотя была очень напугана. Слова мистера Лукаса подействовали на нее как шок. Быть недвижимой, даже пусть на короткое время, казалось очень страшным. Она была очень подвижной и во время их медового месяца на Средиземноморье бегала без устали. Бегала, ходила, танцевала, плавала… Только теперь она понимала, какое счастье двигаться. Ей казалось, что на нее опустился черный туман и сковал ее. Счастливый сон закончился вчера ночью. Она попыталась успокоить Винсента, понимая, что его должна мучить совесть за превышение скорости на очень мокрой и скользкой дороге.

– Я совсем не возражаю против того, чтобы ты уехал, – сказала она неправду. – Мне сейчас немного трудно общаться. Мне нужен сон и отдых.

Винсент вдруг осознал ее мужество. Он поцеловал ее руки.

– Ты восхитительна. На твоем месте я не смог бы так держаться.