Вирджиния Эндрюс - Секреты утра

– И все из-за бабушкиного письма.

– Мы доберемся до него, – заверила Триша, – давай попробуем завтра, когда она с друзьями пойдет в театр. Мне кажется, что она не запирает свою спальню.

– О, Триша, я даже не знаю, а если нас поймают?

– Ну, если ты не хочешь…

– Я хочу, я очень хочу видеть письмо!

На следующий день, в субботу, поздним вечером мы с Тришей сидели в комнате у Агнессы, делая вид, что интересуемся ее подшивкой. Мы вынуждены были выслушать целую кучу историй прежде, чем пробил господин Феербенк и Агнесса объявила, что опаздывает к друзьям.

После ее отъезда мы с Тришей нашли миссис Лидди, слушающей в своей комнате радио. Потом вернулись и нашли, как и ожидали, дверь в комнату Агнессы не запертой. После недолгого колебания мы вошли.

– Что если мы не успеем до ее возвращения?

– Тсс, все будет хорошо.

Когда мы проходили через повешенный Агнессой занавес, я ощутила себя на сцене. Комнату освещало маленькое бра, висевшее над старинной из желтой березы кроватью с большими вышитыми подушками. В левом углу стоял столик с парфюмерией, напоминающий магазинную полку. Рядом висели две вешалки, а между ними стоял платяной шкаф. Над дверью висела табличка «ВЫХОД», картину довершал «творческий» беспорядок. Триша с улыбкой заметила:

– Здесь куча старого реквизита, столик, занавес. Каждое утро, просыпаясь, Агнесса думает, что играет в новой пьесе. – Она взглянула на стены, увешанные портретами Агнессы в различных ролях. Все здесь было плодом несбывшихся иллюзий. – Если здесь и есть письмо, – сказала Триша, – то только на том столике. – Мы подошли к нему и начали перебирать валявшиеся в беспорядке счета, театральные программки и прочие бумаги. Но письма там не было. Внезапно ящик, выдвинутый Тришей, скрипнул. Мы замерли и прислушались, похоже никто ничего не заметил.

– Лучше пойдем.

– Нет, – сказала Триша, – если уж начали… Это письмо должно быть в каком-то ее сумасшедшем тайнике. Конечно… – Триша двинулась к кровати.

– Лучше уйдем, Лидди может нас услышать.

– Постой в дверях и покарауль. – Я отошла. Через минуту уже торжествующая Триша стояла с письмом в руках. Я вынула его из конверта и при тусклом свете бра начала негромко читать.

«Дорогая Агнесса, поскольку вы уже знаете, что мою внучку приняли в школу Искусств, то по рекомендации господина Апдайка я хочу поселить ее в вашем доме. Надеюсь на нашу дружбу. Я понимаю, какое бремя взваливаю на ваши плечи, мне искренне жаль, но вы – моя последняя надежда.

Внучка была ужасной проблемой для нас всех. У моей невестки из-за нее случился серьезный нервный приступ. На Рэндольфа легла куча проблем. Она – паршивая овца в нашей семье.

По иронии судьбы Господь наделил ее музыкальным даром. Из-за сексуальных проблем мы вынуждены были ее переводить из одной общественной школы в другую. Мне кажется, что школа Искусств могла бы помочь и здесь. Возможно, ей необходимо сконцентрироваться на своем даровании. Ошибка в воспитании лежит на всех нас. Мы испортили ее. Рэндольф задаривал ее с младенчества. Она не проработала ни дня, всегда отказывалась, ссылаясь на плохое самочувствие. Однажды она даже пошла на кражу у одного из моих пожилых гостей.

Несмотря на мое предупреждение, она скорее всего не порвала отношений со школьными друзьями, плохо влияющими на нее. Постарайтесь проследить за этим. Вся наша семья будет очень благодарна.

Нужно заметить, что мы опасаемся влияния, которое она может оказать на Филипа и Клэр.

Искренне ваша. Лилиан Катлер».

Триша приобняла меня за плечи.

– Все письмо – одна большая ложь, – сказала я, – одна большая, ужасная, жестокая ложь. Я – паршивая овца, сексуально озабоченная, испорченная, лживая и воровка! Она ненавидит мою мать, ненавидит ее, – проговорила я сквозь слезы, – она говорит, что я плохо влияю на Клэр, а ты знаешь, что та сделала мне и Джимми?

– Ведь ты и ожидала нечто подобное, – успокаивала меня Триша.

– Ожидать одно, а увидеть собственными глазами – другое. Бабушка – одна из самых гнусных женщин, каких я только знаю, сочинительница памфлетов. Но все равно я надеюсь, что и к ней есть какой-нибудь подход.

– Надейся на успех, только надейся.

Я кивнула.

– Ты права, я буду работать все интенсивнее и интенсивнее, любое мое достижение станет опровержением ее слов.

– Теперь давай заметать следы, – сказала Триша, пряча письмо в конверт. Мы положили его на место и выскользнули за дверь. Пройдя темный коридор, я оглянулась и увидела тень, метнувшуюся в сторону. Я хорошо видела в темноте и различила силуэт Гарвуда, прижавшегося к стене, несмотря на то, что он носил черную рубашку. Только когда мы вошли в комнату, я сообщила обо всем Трише.

– Он просто стоял там, в темноте? Я кивнула и испуганно поежилась.

– Он не хотел, чтобы мы уличили его в шпионаже. Не волнуйся, Агнессе Скелет ничего не скажет, – успокоила меня Триша.

– Как он догадался о наших планах? – удивилась я.

– Он мог следить за нами или… – Триша покосилась на дверь, – подслушивать нас. Я выведу этого печального негодяя на чистую воду. Не бойся.

Я кивнула, но легче сказать, чем сделать. Силуэт Артура не выходил у меня из головы. На секунду я даже усомнилась, «а был ли мальчик». Но все таки подбежала к двери, распахнула ее – за ней никого не было.

– Успокойся, – порекомендовала Триша, – он не стоит твоих волнений.

Я закрыла дверь, Триша включила радио, и мы начали под музыку выполнять домашнее задание. Мысли мои упорно возвращались к проклятому письму, к конфронтации с бабушкой Катлер, в первый же день мы поругались с ней, когда она потребовала от меня сменить свое имя Дон на Евгению, последовал откровенный обмен мнениями. Я дала ей понять, что знаю правду о моем похищении и ее причастности к нему. Она была не из тех, кто умел изящно терпеть поражение. Я вынуждена была постоянно опасаться ее мести.

В конце летней сессии школа Искусств обычно закрывается. Некоторые старшие студенты остаются готовиться к практике, большинство же преподавателей и учащихся получают небольшой отпуск. Я уже решила, что не буду возвращаться в гостиницу, я действительно никого там не хотела видеть, даже маму.

Агнесса, кажется, ожидала этого. Триша, конечно, поехала домой, и я не могла обвинить ее в этом, она стремилась к родителям, своему парню и некоторым старым друзьям. Она приглашала меня с собой, но мне казалось, что я буду обузой для нее.

– Возможно, ты передумаешь, – сказала Триша и объяснила, как добираться к ней.

– Через несколько дней я жду тебя, – предупредила она. – Мне не хочется оставлять тебя одну.

Я осталась в одиночестве, Даже Артур Гарвуд уехал, его забрали родители за день до Триши. Нас представила им Агнесса.