Вирджиния Эндрюс - Секреты утра

Агнесса предложила мне взглянуть на подшивку газетных вырезок. Там было все, что когда-либо печаталось о ней, даже заметки из школьной газеты. Строки типа: «Агнесса, безусловно, показывает драматический талант», были подчеркнуты.

– Вот моя первая фотография на сцене.

Карточка была так стара, что лицо стоящей вдалеке Агнессы было просто невозможно распознать, но я улыбнулась и сказала:

– Замечательно.

По поводу каждой заметки у Агнессы было множество замечаний, и только мы дошли до середины подшивки, как примчалась из кухни Триша, чтобы спасти меня от излишней назойливости старой актрисы.

– Сейчас я собираюсь учить английский, – не проходя дальше двери сказала Триша. – И я хочу показать Дон, что мы уже прошли.

– О, конечно.

– Спасибо, – кинула я благодарный взгляд на Тришу и встала с дивана.

– Я знаю, каково это – слушать воспоминания Агнессы. Много вечеров она заманивала меня в ловушку, и не было никого, чтобы спасти меня. Интересно, что побудило ее сотворить это административное нововведение? Раньше она не вела никаких учетов и была менее строга.

– Это, видимо, из-за меня.

– Из-за того, что тебя вовремя не представили Артуру? Нет, не думаю.

– Из-за моей бабушки, она написала письмо Агнессе перед моим приездом и посвятила ее в наши семейные тайны. Агнесса взяла меня с испытательным сроком.

– Испытательный срок? Она так сказала? Она редко придерживается и устанавливает правила и обычно сама забывает о них. Но почему твоя бабушка поступила так?

Прежде чем я успела ответить, раздался стук в дверь. Показалась голова Агнессы.

– Дон, вас к телефону, – сказала она.

– К телефону?

– Да, я забыла предупредить, что не разрешаю разговаривать по телефону после семи вечера, но на первый раз делаю исключение. – И добавила: – Можете поговорить в зале.

– Это моя мама?

– Нет, юноша, назвавшийся Джимми.

– Джимми?! – испуганно воскликнула я, – Джимми?!

– Надеюсь я правильно сделала, что пригласила вас?

– Алло, Джимми?

– Привет Дон. Как ты? Я не доставил тебе неприятностей своим звонком?

Ледди, взявшая трубку, казалось, чем-то была расстроена.

– Нет, все в порядке, как ты?

– Великолепно, у меня есть новости, которые я хочу сообщить тебе. Я завтра уезжаю и поэтому решил позвонить тебе.

– Уезжаешь? Куда?

– Я завербовался в армию, завтра сбор.

– Армия? Как же школа?

– Чиновник, который завербовал меня, сказал, что диплом об окончании средней школы я смогу получить в армии.

– Но Джимми… Армия… – дыхание мое участилось. Я вспомнила солдата в аэропорту, имел ли он какую-нибудь специальность?

– Все в порядке Дон. У меня будет все хорошо. По крайней мере, я не буду находиться на чьем-либо иждивении, – сказал он намеренно грубым голосом.

– Но Джимми, когда я увижу тебя? – крикнула я.

– Я получу отпуск и обязательно приеду в Нью-Йорк, обещаю. Кроме тебя я никого не хочу видеть, – голос его звучал совсем тихо. Я вспомнила его красивое лицо, темные глаза, объяснения, как казалось, в запретной любви.

Теперь, когда мы знали, что все было не так, после выяснения наших действительных родственных отношений, трудно было перейти на новые.

– Я скучаю по тебе, Джимми. Больше чем когда-либо.

– Не волнуйся Дон, все будет как прежде.

– У меня уже появился друг, моя соседка, Триша Крамер, она очень хорошая, вы понравитесь друг другу.

– Я так и думал.

– Но Джимми, прежде чем пойти в армию, ты должен найти папу, он нуждается в тебе. Мне не нравится думать, что он совершенно один. У него нет мамы, у него нет Ферн, у него нет тебя.

Ответом было молчание.

– Джимми?

– Я написал ему письмо, – признался Джимми.

– О, Джимми, я так довольна.

– Я сделал это главным образом потому, что ты хотела этого.

– Ну что ж, спасибо.

– Довольно, – быстро проговорил он, – как твое новое семейство? Собираются ли они навестить тебя?

– Они говорят… Джимми…

– Что, Дон?

– Мое семейство все еще вы.

На другом конце провода повисла пауза.

– Мне нужно собирать вещи.

– Будь осторожен Джимми. И пиши. Пожалуйста! – попросила я.

– Конечно, я буду писать тебе, только не забудь меня, когда станешь звездой.

– Никогда, Джимми, я обещаю.

– Пока, Дон.

– Пока.

– Дон! – крикнул он.

– Что, Джимми?

– Я люблю тебя.

Я знала, как ему сложно было сказать эти слова.

– Я люблю тебя тоже, Джимми. – Я повесила трубку. Только потом я подумала, что Агнесса могла подслушать наш разговор, а вдруг бабушка Катлер наняла ее шпионить за мной. Я почувствовала, что сейчас заплачу. Закрыв лицо руками я медленно пошла в комнату.

Триша лежала на кровати и читала журнал, когда я вошла, она вопросительно посмотрела на меня:

– Кто такой Джимми?

– Мальчик, которого я долгие годы считала своим братом.

– Ты думала, что он брат? – Я кивнула. – А кем тебе приходится бабушка, написавшая письмо?

Я поняла, что пришло время рассказать о себе. Если я хотела иметь друга, истинного друга, то не должна была хранить от него слишком много тайн, я должна доверять ему.

Но я должна была быть уверенной, что ни до кого больше мой рассказ не дойдет.

– Обещаешь ли ты хранить тайну? – спросила я.

– Конечно, – сказала она, широко раскрыв глаза. – Скорее умру, чем выдам. – И перекрестилась.

Мои мысли вернулись к Джимми, к нашим разговорам с ним. На минуту обратившись к прошлому, я начала:

– Вскоре после рождения меня похитили, – и рассказала всю мою историю.

В течение всего рассказа Триша не проронила ни звука. Я думаю, что она боялась меня прерывать. После того как я сообщила ей все относительно мамы и папы Лонгчэмп, Ферн и Джимми, я описала нашу жизнь. Описала мое возвращение на побережье Катлеров. Я постыдилась рассказывать о коротком романе с Филипом и о том, что произошло между нами в гостинице.

– Клэр ужасна, – подытожила Триша. – Бедный, бедный Джимми.

– Чем дольше я не буду видеться с ней, тем лучше. Триша встала и подсела ко мне на кровать.

– Когда ты столкнулась с Артуром в ванной, то сказала о каких-то плохих воспоминаниях. Каких? Что-нибудь еще случилось в гостинице?

– Я была чуть не изнасилована в душе, – я подумала, что дальше лучше соврать, – рабочим гостиницы.

– Это ужасно! Но как?

– Я сопротивлялась, и он убежал. Полиция до сих пор его разыскивает. – Я была уверена, что Триша не заметит ловко примешанную к правде ложь. Почему я должна снова и снова вытаскивать на свет вещи, которые хотелось бы забыть навсегда? Сердце мое сжалось от мысли, что теперь Триша должна думать обо мне.

– Ты такая счастливая! – внезапно воскликнула она.

– Почему? Ну почему счастливая?

– У тебя такая захватывающая жизнь, – объяснила она. – А у меня все так тривиально. – Старенькая общественная школа, только один настоящий парень и тот уехал, поездки на побережье Флориды, которые я никогда не считала развлечением. В гостиницах было все тихо и мирно. Приличное общество, проницательная мать… – Она пододвинулась поближе. – Но когда я стану известной балериной, то стану настоящим возмутителем спокойствия, – сказала она твердо. – Множество мужчин со скандальными репутациями, дым от сигарет в длинных мундштуках, изящное окружение, толпы репортеров и никаких мужей до тридцати лет… Захватывает воображение? – спросила она.