Джудит Гулд - Вспышка. Книга вторая

– Мы делаем все, что в наших силах, – устало ответил Шмария, – но этого недостаточно. Нет, дети мои, совсем недостаточно. Мы полностью во власти Великобритании, и мы бессильны. Теперь, когда согласно Белому Листу иммиграция евреев в последующие пять лет сведена лишь к семидесяти пяти тысячам, можно утверждать, что англичане почти перекрыли ее. То есть они практически остановили ее.

– Но почему? – поинтересовалась Тамара.

– Почему? – Отец невесело рассмеялся. – Потому что англичане боятся, что война с Германией неизбежна, и не собираются рисковать. Англичане в ужасе, оттого что Гитлер может перетянуть на свою сторону арабов. – Он снова вздохнул. – Поэтому британское правительство продало нас в обмен на нефть. Их гораздо больше волнует коммерция, нежели евреи. – Он криво улыбнулся. – Полагаю, нам следовало догадаться и ожидать, что нечто подобное должно случиться.

Тамара побледнела.

– Другими словами, немецкие евреи, которые хотят эмигрировать…

– …будут зверски убиты, – закончил вместо нее Шмария, потирая усталое лицо кончиками пальцев. – Можно считать, что они уже мертвы.

– Как мы можем позволить…

– Подождите, – прервал их Дэни. – Это еще не все.

Они изумленно уставились на него.

– Было также внесено предложение – хотя закон такой пока не принят, – согласно которому верховному комиссару предоставляется право препятствовать евреям в их перемещении по некоторым районам страны.

– Это не может быть правдой! – воскликнула Тамара.

– Уверяю тебя, это чистая правда, – отозвался Дэни.

– Повторяется то, что уже было в России. – Шмария был озабочен, но ни в коей мере не удивлен. – Этого следовало ожидать, – пробормотал он, медленно кивая головой. – Таким образом, половина Палестины окажется закрытой для евреев. Это ответ на все молитвы арабов.

– Но и это не все… – проговорил Дэни. Напряженным шепотом Тамара спросила:

– Ты хочешь сказать, что есть еще что-то?

– Боюсь, что это так. Они хотят ввести строгие ограничения на продажу земель, владельцами которых в настоящее время являются неевреи. Другими словами, Еврейское Агентство практически не сможет покупать новые земли…

– Но это нелепо! – перебила его Тамара.

– Такова реальность, – отозвался Дэни. – А теперь самый последний пункт и самое большое оскорбление. Англичане хотят ввести палестинское самоуправление в течение десятилетнего периода. Излишне говорить, что оно будет основано на сегодняшнем составе населения Палестины. Другими словами…

– Поскольку две трети населения Палестины составляют арабы, а еврейское население не сможет сколь-нибудь значительно увеличиться, это будет арабское правительство, – пробормотала Тамара.

– Именно так.

Шмария отодвинул назад стул и вытянул перед собой ноги.

– Следовательно, нам остается только одно, – ровным голосом произнес он.

Они оба посмотрели на него.

Лицо Шмарии было твердым как гранит.

– Поскольку мы не можем допустить, чтобы намерение англичан было претворено в жизнь, мы должны усилить борьбу и освободиться от них. Завтра мы с Давидом Бен-Гурионом все обсудим. Он созовет заседание Совета Общины, и, возможно, нам удастся выработать стратегию.

– Ты правда считаешь, что у нас есть шанс? – спросила Тамара. – Я хочу сказать, Великобритания так сильна. Конечно…

Слабая улыбка появилась на губах Шмарии.

– А разве Давид не одолел Голиафа? – мягко спросил он.

Обдумав его слова, она решилась.

– Я хочу помочь, чем только смогу. Ты можешь рассчитывать на меня во всем.

Мужчины удивленно взглянули на нее. Она перевела взгляд с одного на другого.

– Что вас так удивило?

– Я… я думаю, ты застала меня врасплох, – мягко произнес Шмария.

– Интересно почему? – спросила Тамара. – Это ведь и моя страна, ты знаешь. – Она тряхнула головой. – Я приняла решение. Я намерена остаться здесь навсегда. – Обращенная в сторону Дэни улыбка была ослепительна. – Ты уже можешь назвать дату нашей свадьбы, дорогой?

Через две недели они поженились.

На свадьбе не было ни мирового судьи, ни представителей прессы. Их обвенчал раввин под ритуальным покрывалом. Зельда Зиолко могла бы гордиться такой церемонией.

Они провели восхитительный медовый месяц в Эйлате, позабыв на две недели все мирские заботы. Никого не видели, кроме друг друга, как если бы были единственными мужчиной и женщиной, оставшимися на земле. Они бродили, держась за руки, по усаженным пальмами пляжам, ныряли в прохладные прозрачные воды Красного моря и глядели на яркие косяки рыб, проплывавшие на живописном мелководье у радужных рифов. Шутили, обнимались и, визжа, как беззаботные дети, гонялись друг за другом с колючими крабами в руках, грозя запустить их друг другу в купальные костюмы. Когда он поранил ногу, наступив на коварный коралл, она промыла ранку, торжественно поцеловала ее, и боль ушла. Каждый новый день казался им лучше предыдущего, принося с собой еще большее удовлетворение. Никогда прежде Тамара не была так счастлива. Воспоминания о Луисе все больше заволакивались туманом, и острая боль, которая пронзала ее всякий раз, когда она думала о нем, становилась все слабее. Она искренне верила, что Луис был бы рад за нее.

Даже пребывая в столь счастливом состоянии, они придерживались некоторого распорядка. Утром, ночью, а иногда и днем они предавались плотским утехам, занимаясь страстной любовью с какой-то исступленной, почти что первобытной несдержанностью, позабыв обо всем на свете. А в перерывах находили время для того, чтобы мечтать и строить опьяняющие планы на будущее. В эти покойные четырнадцать дней они не сомневались, что для них нет ничего невозможного, нет трудностей, которые они не могли бы преодолеть. Они были уверены, что, пока вместе, стоит им только захотеть – можно сдвинуть горы.

– Я буду бороться столько, сколько потребуется, чтобы помочь Палестине стать израильским государством, как того хотел Теодор Герцл, – страстно заявлял Дэни. – На меньшее я не согласен.

Тамара, с таким же воодушевлением относившаяся к идее создания еврейского государства, в то же время не могла не думать: «Я желаю того, чего желаешь ты, любимый. Мне важно только то, что важно для тебя».

Дни, как в тумане, проносились один за другим, и, когда настала пора покидать этот чудный берег, они сделали это без всякого сожаления, поскольку знали, что все для них только начинается. Им обоим не терпелось поскорее претворить в жизнь те восхитительные мечты и смелые планы, о которых они столько говорили. Когда Тамара и Дэни возвратились в Эйн Шмона, их любовь стала еще сильнее, если это вообще было возможно. Между ними постоянно было чувство понимания и огромного уважения друг к другу. Они уезжали в свой медовый месяц супружеской парой, а вернулись друзьями и любовниками.