Настя Takki - Мерзавец! Мой милый карибский пират

Все-таки надо принять душ и пойти поесть, так время пройдет быстрее. Ненавижу ждать!

Я встала под прохладные струи душа и подняла лицо.

— Что, дурочка, обманули тебя? — пронеслось у меня в голове. — Поматросили да бросили?

Я швырнула мыло, села на пол и заплакала. Меня вдруг охватил такой ужас, что и не передать. Но разве могло быть по-другому? Этот вопрос — плохое утешение в моей ситуации.

«Слава богу, что так получилось, — продолжал твердить внутренний голос. — Из этого все равно ничего бы не вышло».

Меня не бросили, я его потеряла. Наверное, что-то сделала не так.

Я внезапно встала на одну ступеньку с теми дурами, над которыми всю жизнь смеялась. Я смотрела на обманутых баб и думала: «Да как же можно быть такими глупыми? Вот я никогда не окажусь на вашем месте!» К тому же кто может меня бросить? МЕНЯ?! Это именно я всех бросаю.

Самое противное, что в таких случаях первым всплывает вопрос «почему?» и ты не находишь на него ответа.

Не помню, когда я в последний раз так плакала. Всего за несколько дней какой-то мальчишка стал для меня всем, а я, похоже, превратилась в ничто. Я сидела на мокром полу, наматывая сопли на кулак, пока одна светлая мысль не вывела меня из состояния наемной плакальщицы.

— Пляж! Я там не была… — Сердце бешено заколотилось. — Если даже там нет Энрике, то я найду этого павиана в цветастых трусах.

Я выскочила из ванной и стала быстро одеваться. Жалкое зрелище! Жаль, что меня не видят коллеги, вдоволь посмеялись бы.

Через минуту я семенила по мощенной камнем дорожке, отмахиваясь по дороге от ветвей цветущих олеандров. Я щурила свои близорукие глазки, направляясь прямо к пункту проката снаряжения, и пыталась разглядеть цветные пятна, похожие на людей. Возле нее никого не было, но надежда осталась, что внутри есть хотя бы Тони. Как только я приблизилась к двери с нарисованными девушками в бикини, как она открылась и оттуда вышли двое полицейских, а за ними перепуганный Тони.

Я поймала его взгляд, излучавший первобытный страх, и отступила назад. Все мое тело будто покрылось ледяной коркой, и я попятилась к палатке с сувенирами, стоящей рядом. Полицейские озабоченно смотрели по сторонам, сканируя толпу отдыхающих. Они переговаривались по рации, но я толком ничего не могла понять.

«Патуа, мать их всех…» — думала я.

Продавец сувениров, испекшийся на солнце до состояния вареной сгущенки, стал предлагать мне какие-то индейские амулеты и шляпки, а я пыталась разобрать, что лопочут усатые стражи порядка.

Один из них подступил к Тони и стал что-то говорить, постукивая дубинкой себе по ладони.

Я только слышала: Энрике Мурано… три часа… контрабанда…

Что за бред!

Продавец опять запел мне свою песню, нанизывая на руку фенечки.

— Ч-ччч! — Я была готова убить глупого островитянина.

Торговец правильно меня понял, потому что сразу сел на плетеный стул и умолк.

Но полицейские уже прекратили запугивать вспотевшего Тони и ушли. Я подлетела к нему.

— Где Энрике? — выпалила я.

— О, Святая Дева! Да что вы все на меня набросились? Не знаю я, где Рике, не знаю! — замахал руками Тони. — Оставьте меня в покое!

— Что хотели полицейские?

— Энрике хотели за жопу взять, вот что хотели!

— За что?

Тони открыл бутылку с водой и вылил себе на голову. Видимо, ему стало легче, потому что он посмотрел на меня и очень спокойно сказал:

— Они обвиняют его в контрабанде и торговле наркотиками. Говорят, что у кубинских властей к нему аналогичные претензии.

— Как?! — Я присела рядом с Тони.

— Вот так, я и сам не знал. Уж кто-кто, а Рике дружит с законом. Говорят, что кто-то из местных мафиози показал на него.

Я онемела.

— Правда, один раз он угощал меня травкой, — задумчиво сказал Тони. — Знатная была дурь.

— Господи, о чем ты говоришь?

— Да так, ни о чем.

Тони махнул рукой, запер дверь проката на ключ и повесил табличку «Cloused».

— Все, с меня хватит, я ухожу.

Я растерянно смотрела вслед удаляющемуся Тони, чувствуя себя круглой сиротой. Если еще вчера вечером я могла поклясться, что дружу с половиной острова, то сейчас мне казалось, что все здесь относятся ко мне враждебно.

Я уже перестала что-либо понимать. Вся эта ситуация походила или на дурной сон, или на пошлый розыгрыш, только никак не на правду.

Мне ничего не оставалось, как пойти в отель.

По дороге я шла и складывала в голове нелепую мозаику из событий минувших дней. Получался настоящий бред: секс, любовь, пираты, ядовитые морские ежи, контрабандисты… Наверное, неплохой материал для книги, но мне сейчас совсем не хотелось думать о любовном романе. Нет, все произошедшее со мной слишком тяжело для изнеженного жителя мегаполиса. Все эти мексиканские страсти хороши на экране, а в жизни трудно справиться с крутыми поворотами событий.

Я машинально поглощала еду и так же машинально ее пережевывала.

Я никогда не пробовала наркотики и не знаю, как чувствует себя человек во время ломки, но сравнивать мою ситуацию с похмельем я бы не стала — сравнение слишком слабое.

Заметила, что, когда у людей не получается что-то в настоящем, они апеллируют к недавнему прошлому, а именно к тому моменту от которого начался отчет кризисной ситуации. Я проделала то же самое. Этот процесс напомнил мне уборку на рабочем столе, когда ты разворачиваешь каждый чек, открываешь каждую папку, мнешь и рвешь ненужные бумаги, а в конце процедуры понимаешь, что за всем этим мусором у тебя лежит масса полезных и нужных вещей, о которых ты давно забыл. Ты видишь, что все не так уж плохо, если взять и просто навести порядок.

Буквально за час я перестроилась на московскую волну и уже думала о том, что жутко скучаю по своему столу в офисе с серым ковролином и высокому шкафу со стеклянными дверцами, забитому всяким хламом, по прохладной апрельской погоде, по жареной картошке и хлорированной воде из-под крана. И еще чуть-чуть по Федору. Ведь кто-то должен пожалеть покинутую любовником гулящую женщину с разбитым сердцем.

В принципе я была рада, что со мной это все случилось, будет что вспомнить в старости, что приврать и приукрасить, чем похвастаться перед Люськой. Подруга наверняка оценит мой карибский опыт. Мы сядем с ней в уютном кафе и станем смаковать детали моего романа. Я скажу, что сама решила расстаться с мачо, потому что «нельзя быть на свете красивой такой». Люська непременно захочет поехать со мной на следующий год, и мы непременно отлично отдохнем и подцепим новых мачо. Только тогда я уже буду подготовлена к шквалу обаяния с их стороны, и мое сердце будет надежно защищено горьким опытом.

Я же говорила, что нужно совершать ошибки! Я не отказываюсь от своих слов. Будет, будет, что вспомнить… Хотя жаль, что лет через двадцать—тридцать память утра тит свою остроту и мне уже будет казаться, что все это было не со мной. Хорошо, что у меня остались фотографии и его портрет.