Настя Takki - Мерзавец! Мой милый карибский пират

Логика, не свойственная мне, подсказывала, что на самом деле правильно, что у нас ничего не вышло. К чему связывать свою жизнь с человеком, о котором ты только-то и знаешь, что он пират, или юрист, или контрабандист! Вот видите, я ничего о нем не знаю. Смешно. Пора вернуться с небес на землю. Но… не получается!

— Ах, Энрике! Мерзавец! — улыбнулась я. — Но все-таки самый милый карибский пират! Он ведь мне не соврал, он и правда пират.

На самом деле, как было бы скучно, если бы он был юристом или нотариусом. Кому нужен дурацкий диплом, а пират — это звучит гордо…

Я включила ноутбук и открыла папку с его фотографиями. Мне больно, но я не жалею ни о чем. Теперь можно спокойно покрываться коркой цинизма, зная, что пережила в жизни такое, о чем другие могут только мечтать.

Для меня не важно, что он преступник, главное, он меня не бросил и не обманул. Он исчез, спасая свою свободу и жизнь, а не пошел зажигать с новой туристкой.

Я не заметила, как подкрался вечер и стало темнеть.

«Нужно собирать вещи», — подумала я. Завтра будет не так много времени, чтобы посмотреть достопримечательности в Сент-Джонсе. Постараюсь так набегаться по городу, чтобы уснуть в самолете мертвым сном. И больше никаких разговоров с симпатичными старушками!

Остаток вечера я потратила на превращение в аккуратные квадраты своих многочисленных вещей и сортировку по цвету и размеру разных флакончиков в загаженной дорожной косметичке.

Словно это могло навести порядок у меня в душе!

Я была спокойна, но дико несчастна. Впереди меня ждала долгая, уютно обставленная жизнь с Великолепным Федором или ему подобным. Жизнь, которой могли бы позавидовать тысячи одиноких женщин, а я грызла ногти от того, что не стою сейчас в тихой гавани на яхте рядом с любимым пиратом и не пересчитываю совместно награбленное добро.

Могла ли я еще неделю назад предположить, что мне так отчаянно понравится нестабильность в жизни, что так остро я захочу приключений и риска?

В углу возле двери я заметила пляжную сумку.

— Вот хорошо, а могла бы забыть… — Я вытряхнула на кровать вещи из сумки и чуть не заплакала. Там была та самая футболка, что я сперла на яхте Энрике. И дернул же меня черт тогда!

Я поднесла ее к лицу. Она пахла им. Что может быть лучше запаха любимого мужчины? НИЧЕГО.

Я взяла футболку и отправилась на балкон. Там я легла в гамак, прижала ее к щеке, как дети прижимают плюшевого медвежонка… Так я и покачивалась в гамаке, наблюдая, как последние лучи солнца скрываются за горизонтом вместе с моими мечтами, и не заметила, как задремала.

Сон — это реакция организма на усталость или болезнь. Когда я болею, мне достаточно поспать денек без всяких лекарств, и я как новенькая. Это своего рода медитация.

Меня разбудил стук в дверь.

Вечером я попросила портье, чтобы меня пораньше разбудили, но, открыв слипшийся глаз, я увидела, что на дворе ночь и никаким утром еще и не пахнет. Я, матерясь, проковыляла к двери, оценив в зеркале распухший от слез фэйс, и злобным голосом проревела:

— Кто?

За дверью молчали.

— Что за шутки? Кто это? — повторила я, но ответа не услышала.

Я вспомнила детские страшилки про то, что никогда нельзя открывать дверь на неизвестный стук, иначе когда ты ее откроешь и не увидишь никого на пороге, то это значит, что в твой дом в эту секунду ворвалась нечистая сила.

Глазка на двери не было, и я решила последовать древней мудрости и от греха подальше отойти от двери. Я по-детски на цыпочках стала продвигаться из холла в комнату, но громкий стук заставил меня остановиться. Сердце бешено заколотилось.

Я разозлилась на глупые шутки и распахнула дверь.

Наверное, мне было бы легче, если бы на пороге никого не оказалось… Я готова была с распростертыми объятьями встретить нечистую силу, но не Энрике.

Внезапно я почувствовала резкую боль в груди, мне показалось, что еще секунда, и мое сердце разорвется на тысячи маленьких кусочков.

Он стоял, опершись локтем о дверь, и молчал. Он был так красив, что мои чувства к нему мог заменить только шквал гнева, который меня и накрыл.

— Зачем ты пришел? — почти шепотом спросила я.

Он не ответил.

— Ты пришел поглумиться напоследок, чтобы мне было легче тебя возненавидеть? Как ты добр! Как великодушен! Как милосерден! Спасибо хотя бы за то, что не удалился по-английски.

Энрике перешагнул порог.

— Не входи! — завизжала я. — Я не хочу!

— Анита, не кричи, людей разбудишь. — Он закрыл за собой дверь.

— Уходи сейчас же!

Энрике взял меня за плечи. Я ударила его по рукам. Тогда он схватил меня на руки, отнес в комнату и усадил на кровать.

— Что?! Что ты себе позволяешь? Сволочь, мерзавец, обманщик!!! — по-русски заорала я. — Ты подлая тварь! Слез с пальмы, научился зубы чистить и задницу подтирать, так теперь думаешь, что можешь издеваться над женщиной?!

— Ты очень красиво ругаешься по-русски, я тоже хочу научиться.

Его слова меня обескуражили, обезоружили и обессилили. Я и так выдохлась после вчерашних переживаний. Я встала с кровати и стала ходить взад-вперед по комнате.

— Зачем ты появился в моей жизни? Тебе мало было скучающих на пляже телок? Нужно было именно мне пудрить мозги? — сдавленным голосом спросила я, мне все труднее было злиться. — Ты можешь иметь любую, так иди, имей! — Я толкнула его, но он не двигался. — Иди!!!

Энрике молчал и только смотрел на меня.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он.

— О, боже! — Я шлепнулась на кровать. — Рике, прошу не надо.

— Почему ты мне не веришь? Ведь я ни разу тебе не соврал.

— Ну конечно же! Я поверила в сказки о потомке прославленных пиратов, а ты оказался контрабандистом и торговцем наркотиками. А так все отлично! — Я потерла виски, голову будто сдавило тисками. — Я как дура сегодня пряталась от полицейских, чтобы услышать, чем же мой милый зарабатывает себе на жизнь. Что и говорить, ты меня удивил!

— Это неправда.

— Что неправда, Рике? — Я поняла, что кричу, и сбавила тон. — Ты нигде не работаешь, а живешь как король, ни в чем себе не отказывая. У тебя отличные шмотки, хорошая яхта. Это что, все куплено на пособие по безработице? Может, и правда стоит сюда перебраться и валять целыми днями дурака!

— Я не валяю дурака, — обиделся Энрике.

— Ну конечно! Продавать детям наркотики — такое тяжелое занятие! Малыш, хочешь конфетку? Тебе последнюю разработку химической промышленности или натурпродукта отсыпать? — ерничала я. — Интересно, у тебя пятидневка или семидневная рабочая неделя?

Энрике ринулся ко мне как ягуар, мне даже показалось, что он хочет меня ударить.

— Я не продаю детям наркотики и не занимаюсь контрабандой. Ты хочешь узнать правду? — Он взял в руки мое лицо. — Я скажу тебе.