Дороти Уошберн - Свет с небес

Он обнял ее, поглаживая от затылка до бедер, он нежно шептал ей на ухо какие-то бессвязные ласковые слова и чувствовал удивительное блаженство оттого, что может просто вот так держать ее в своих руках. Он чувствовал прикосновение ее шелковой кожи к своей груди, что давало ему забвение собственной мучительной боли в пояснице и неразделенного томления… Так чудесно — кожа к коже, грудь возле груди. Так чертовски чудесно, будь все проклято.

— Ты прекрасна, Эл. Ты красивая, теплая и страстная, — шептал Нейл. — Я не променял бы это ни на что на свете. Ни на что на свете.

И еще долго, очень долго Эллис тихо лежала в его руках, впервые удовлетворенная, как никогда в жизни. Ласка рук Нейла заставляла ее блаженно притихнуть на его коленях, а теплая интимность, с которой соприкасались их груди, дарила еще большее удовлетворение от только что произошедшего.

Через некоторое время, когда к ней вернулась способность думать, она спросила:

— Нейл?

— У? — промычал он, не переставая ласкать ее спину, наслаждаясь теплом шелковистой кожи.

— У меня было… это, ведь правда?

Он удивленно хмыкнул.

— Очень похоже на то.

— Не думаю, что это было что-то другое. Я никогда не представляла себе это так.

— Ну, ведь это не та вещь, которую мы способны точно представить себе.

Нейл прижал ее крепче.

— Это необыкновенно, верно? — Сейчас он чувствовал себя добрым, щедрым и почти святым… Это что-то новенькое: Князь тьмы проявил рыцарское великодушие! Нейл хмыкнул, сдерживая смех.

— М-м. — Эллис вдруг встрепенулась и подняла глаза. — А как же ты?

Он надеялся, что она воздержится от подобного вопроса. Черт бы побрал мисс Эллис вместе с ее дурацкой щепетильностью!

— Не беспокойся обо мне, Рыжик.

— Но…

— Эллис, перестань. Сейчас я не могу предохраниться.

Такое объяснение показалось ему оптимальным. Нейл подумал, что истинные причины и особенно решительное нежелание лишать ее девственности вызовут протест у Эллис и она попытается переубедить его. А вот с риском забеременеть она не сможет не посчитаться.

— Предохраниться? — Это не укладывалось в ее затуманенном сознании. — Но от чего?

— От беременности, — ответил Нейл, начиная терять терпение… Она девственница, напомнил он себе. Она просто никогда не задумывалась над этим.

Но Эллис вдруг замерла, и неожиданно Нейл почувствовал, как мгновенно куда-то испарился весь теплый счастливый контакт между их телами.

— Эл? Эллис, что случилось? Ведь не хочешь же ты… не можешь же ты всерьез думать, что я посмею пойти на такое. Ведь не хочешь же ты забеременеть!

— Если бы я только могла! — с неожиданной яростью выкрикнула она. Ее руки, лежавшие на груди Нейла, сжались в кулаки. Выпрямившись, Эллис стремительно соскочила с его колеи.

— Эл? — Он удержал ее за талию, не обращая внимания на отчаянные попытки освободиться. — Эл, о чем ты говоришь?

…Скажи ему, услышала Эллис насмешливый внутренний голос. Скажи сейчас. И тогда он уйдет. Он уйдет, прежде чем ситуация станет опасной. Прежде, чем ты потеряешь свое сердце…

Неожиданная вспышка гнева столь же неожиданно сменилась ледяным равнодушием.

— Я не могу забеременеть, — услышал Нейл безжизненный голос Эллис. — После того случая я оказалась слишком сильно изувечена… с тех пор я бесплодна.

Руки его разжались… И, прежде чем потрясенный Нейл сумел осознать услышанное, прежде чем он успел сделать хоть что-нибудь, Эллис выскользнула из его рук и выбежала из кабинета.

Несколько раз Нейл стучался в запертую дверь спальни.

— Эллис, ответь мне. Откликнись. Скажи, что я скотина, но, Бога ради, только не молчи!

Женщина слушала его, но не испытывала ни малейшего желания отвечать. Она лежала на огромной постели, глядя на радужные блики, которыми любимая бабушкина лампа разукрасила высокий потолок.

Слишком сильная боль притупляет наши чувства, отрешенно думала она. Сейчас она была совершенно бесчувственна. Ко всему. Ко всему на свете.

— Эллис! Открой дверь! Я принес тебе твой любимый чай — нашел в буфете остатки. Эллис!

Она молчала, но через какое-то время Нейл начинал опять.

Эллис и не думала, что он так просто отступит. Нет, он будет приходить снова и снова, будет стучаться еще и еще в ее дверь… Может быть, она должна крикнуть ему, чтобы он убирался к черту… проваливал отсюда… или еще что-нибудь в этом роде. Это он во всем виноват. Он разбередил ее рану, разбудил чувства, которые она давно подавила в себе, превратил ее в жаждущую любви, страстную женщину. Но ведь она все равно лишена того единственного, что делает женщину женщиной! Как же теперь справиться с этой болью?

Глядя на запертую дверь, Нейл Морфи думал о том, почему все всегда происходит именно так, а не как-нибудь иначе. Карма. Наверняка это карма. Иначе почему все, к чему он прикасается, неизбежно обращается в пепел, почему боль сопровождает каждый его шаг…

Ведь он хотел только подарить этой женщине радость, настоящую радость, а вместо этого умудрился ранить ее в самое болезненное место, попасть в незаживающую глубокую рану.

Дверь очень прочная, решил Нейл, разглядывая темную лакированную поверхность. Отличная дверь, сразу видно старую работу, это тебе не наши современные, которые ничего не стоит вышибить ударом кулака.

Но ведь он должен сделать что-то. Он не может бросить Эллис наедине с ее отчаянием.

Черт меня возьми, сердито думал Нейл, черт меня возьми, если я понимаю, отчего это женщины сходят с ума по детям. Да, я люблю детей. Любил своих — но ни слова об этом… Я ничего не имею против детей, но откуда эта безумная жажда иметь их? Как можно обожать ребенка, которого ты еще ни разу не брал на руки?

Почему женщины так уверены, что непременно полюбят маленького пачкуна, а вдруг он окажется совершенно несносным? Женщины просто влюблены в саму идею иметь детей, но как мужчина я никогда не смогу понять этого!

Но он мог понять, что чувствует женщина за запертой дверью спальни, мог понять, наконец, даже большее — почему Эллис избегала мужчин.

Сейчас она лежит там одна — сплошная зияющая рана, — и виноват в этом только он. И какое имеет значение то, что он сделал это нечаянно. Он он сделал это. И теперь обязан исправить содеянное.

Нет, не исправить. Никто не в силах изменить то, что случилось. Но он может спасти ее от одиночества перед лицом боли. Никто не должен оставаться наедине с такой болью.

Но толстая дубовая дверь разделяет их.

Значит, нужно взломать чертов замок!

Повернувшись, Нейл захромал к лестнице и начал медленно подниматься, довольный уже тем, что никто не видит его в эту минуту. Спина болела невыносимо. Какого дьявола он съехал от Торнби? Сейчас приковылял бы в бар, опрокинул пару стопок и отправился бы в долгий путь за желанным забвением. А теперь вместо всего этого прыгает вверх по чертовым ступенькам за отмычками и сходит с ума от тревоги за женщину, которая даже не желает говорить с ним!