Дороти Уошберн - Свет с небес

Слишком многое произошло. Он был просто идиотом, когда дал волю своим желаниям, и трижды идиотом, когда думал, что сможет легко отступить назад, сказав Эллис, что у них нет будущего. Он сбросил ее со счетов. А теперь, проживи он хоть сто лет, все равно не забудет, как сегодня утром она взяла его за руку и увлекла в спальню, словно в мире нет ничего более естественного, чем предлагать себя мужчине, который не собирается дать тебе ничего взамен. Как будто она поняла, что и не хотела ничего, только дать ему то, в чем он нуждался.

Разве тут можно устоять?

Нейл чувствовал укоры совести, но они были слишком слабы, чтобы удержать его. Работа секретного агента притупила его чувства и эмоции, но в тот момент он действительно не хотел обманывать Эллис или пользоваться ее слабостью. Только не тогда. Только не после того, как он признался, что ему нечего предложить ей.

Он был даже немного сердит на нее за то, что она так быстро отдалась ему. Ведь она заслуживает значительно большего… Он готов был предположить, что задурил ей голову, если бы не знал, что это невозможно.

Эллис — взрослая женщина, напомнил себе Нейл. Зрелая тридцатилетняя женщина, если не старше. Она имела полное право поступить так, как поступила. Вот и все. Какое имеют значение его переживания! Конец дискуссии.

Поскольку делать ему было решительно нечего, по крайней мере до тех пор, пока не начнет поступать необходимая информация, Морфи поднялся и направился на кухню, где Эллис хлопотала над рождественским угощением.

Она радостно улыбнулась ему, давая понять, что счастлива его видеть, но ведь Нейл не заслужил ни этой улыбки, ни этой радости!

— Возьми бисквиты, — ласково предложила женщина, указывая на блюда. — Они хороши и без глазури.

Нейл налил себе кофе и мрачно уставился на Эллис, раскатывающую новую порцию теста.

— Куда тебе столько?

— Выставлю на День открытых дверей в воскресенье. Мне кажется, для этого придется работать всю неделю.

— Неужели этот праздник стоит таких хлопот?

— Думаю, да. Это правда здорово, Нейл. Все ходят друг к другу… а какие прекрасные гимны! Ведь это… — Она замолчала, подыскивая слова, а руки ее продолжали вырезать елочки из теста. — Ведь это Рождество, Нейл! Дружелюбие и радость этого праздника знаменует для меня День открытых дверей. По-моему, это лучший день рождественской недели.

Она быстро подняла глаза, вспомнив, что означало Рождество для Нейла, и прикусила губу, молча извиняясь за свою бестактность.

— Все отлично, — заверил ее он.

Черт побери, он вовсе не хотел, чтобы тень его трагедии коснулась ее! Но что он мог поделать, если она так стремилась быть участливой!

Как хотелось бы Эллис, чтобы Нейл не вел себя так холодно, так отчужденно… Как будто не было всей этой вместе прожитой недели, как будто он снова отступил в свою холодную пустыню, в которой жил до того самого дня, когда впервые проводил ее домой. Он снова стал Князем тьмы.

А почему он должен быть другим? — думала Эллис, дрожащими руками раскатывая тесто. Невозможно даже представить себе его потерю, так неужели же не ясно, что человек, переживший подобное, никогда уже не сможет полюбить?.. Но даже если бы он мог рискнуть еще раз, то уж, конечно, не ради неполноценной женщины! Не ради женщины, с которой невозможно создать настоящую семью.

Эллис прикусила предательски задрожавшую нижнюю губу. Господи, она же вовсе не хочет плакать! В отличие от Нейла, она давно уже выплакала все свои слезы… А он, чтобы не умереть от боли, просто заморозил свою душу…

Вероятно, он сказал чистую правду, и ад действительно лежит в сердце бескрайней ледяной пустыни, но ведь возможно и то, что мы сами возводим себе свой ад. Печаль нельзя отнести к холодным чувствам, а вот лед означает уже отсутствие всякого чувства. Нейл никогда не излечится, пока не испытает гнев, бешенство. Горячая ярость этих чувств опалит и расплавит лед его души…

А что потом? Возможно, он выбрал единственно правильный путь. Его боль может оказаться неизлечимой, но ведь и цена избавления слишком высока.

Долгий тяжелый вздох вырвался из ее груди, ослабив тоскливую тяжесть. Слезы ушли. Эллис взяла нож и начала вырезать рождественские колокольчики.

Что ж, надо смотреть правде в глаза — все началось еще на прошлой неделе, уже тогда она потеряла покой. Надо было раньше и лучше стеречь свои чувства. А теперь уже поздно думать о том, как избежать боли. Теперь, нравится ей это или нет, ей не остается ничего, кроме как отдать Нейлу свою любовь и заботу. Каждый человек, даже тот, у кого душа превратилась в ледяную глыбу, должен знать, что кто-то на этом свете любит его…

— Может, я сумею немного расчистить подъезд к дому, — бросил Нейл.

Он стоял лицом к окну, глядя на кружащиеся снежные вихри и почти полностью засыпанные машины. Похоже, что буран все-таки немного поутих… Или это только кажется?

— И не вздумай! — мягко запротестовала Эллис. — У меня договор с соседскими мальчиками. Их хватит удар, если они потеряют свои деньги.

— Ясно.

Ну и к лучшему, особенно если учесть боль в спине. И все же Морфи никак не мог привыкнуть к тому, что на свете есть вещи, за которые ему теперь лучше не браться. Бездействие временами выводило его из себя, и он изнывал, как тигр, запертый в тесной клетке зверинца. Вот и сейчас…

Сейчас ему нужна хорошая тяжелая работа. Обычно ее заменяла многочасовая прогулка, но нельзя же оставить Эллис одну. А она, похоже, вознамерилась напечь бисквитов на целую зверски голодную футбольную команду! Черта с два она захочет прервать это занятие.

Джейн тоже обожала рождественские хлопоты… Как и Нейл, она выросла на улице и с самого детства носила в душе мечту о настоящем Рождестве, каким оно должно быть. Этакая глянцевая яркая открытка с разукрашенной елкой, свечами, накрытым столом и счастливыми детскими рожицами. Каждый Новый год его жена воплощала в жизнь свою мечту — для него и детей.

Нейл не отвернулся от окна. Какая разница, раз уж он позволил себе вспомнить… Под Рождество дома всегда пахло точно так же — хвоей, бисквитами, кофе. В шкафах на верхних полках прятались подарки, завернутые в яркую глянцевую бумагу и фольгу. То и дело слышалось заговорщическое шушуканье и тихий смех, а в последний раз старшая дочка пришла в такое возбуждение, что никак не соглашалась ложиться спать…

Джейн и сама превращалась в ребенка, ее радостное оживление передавалось и Нейлу… Она с детьми заставила Нейла полюбить Рождество, это непередаваемое ощущение волшебства и предчувствие чего-то сказочного…

И вот теперь он стоит здесь, слепо глядя в серый вьюжный день. Странная мысль неожиданно прервала его грустные воспоминания и заставила подумать о другом.