Лариса Уварова - Букет кактусов

– Ну, успокойтесь же, успокойтесь, голубушка! Все будет хорошо. Я уверен, что мы с вами найдем способ... м-м... помочь вашему делу.

– Ах, Эдуард Михайлович! Вы возвращаете меня к жизни. Святой человек... Сердце мне подсказывало, что только у вас я найду понимание и поддержку.

Ручка с вишневыми ногтями благодарно легла на высохшую птичью лапу престарелого судьи.

– Значит, вы ведете дела с Рафиком Мамедовым?

– Ах, сказать, что я с ним «веду дела» – значит не сказать ничего! Все мои средства вложены в бизнес Мамедова. У меня своя маленькая фирма, Эдуард Михайлович. ИЧП «Сударушка» – может быть, вы слышали?

– М-м...

– Это сеть небольших кафе и магазинчиков. Рафик Мамедович обещал, что на участке, который примыкает к восточной трибуне стадиона «Авангард», я смогу открыть еще одну точку. Кафе, но не совсем обычное. Что-то вроде ночного клуба для элиты. Вы не подумайте, все будет законно, лицензия и все такое. Мы задумали грандиозный проект, и главное – доходный. Я вбухала в него все свои деньги, Эдуард Михайлович! Ну, почти все... Все поставила на мамедовскую карту! И вот теперь из-за этого ужасного Карапетяна все может сорваться. Из-за этого гоблина без извилин, но с большими кулаками и большим карманом, который неизвестно откуда взялся... Нет, я этого не выдержу!

Она горько затрясла красиво причесанной головкой и прижала платочек к тройному объему своих ресниц. Колчин заерзал на месте. Он чувствовал, что пора тащить невод.

– Ну-ну, успокойтесь. Слезами тут не поможешь. Поверьте, я очень хорошо вас понимаю, Мариночка. И по-человечески очень вам сочувствую, но... Боюсь, позиции Карапетяна, подавшего иск против вашего партнера Мамедова, довольно прочны. У него хорошие адвокаты, и послезавтра в зале суда они постараются доказать, что эта спорная территория за восточной трибуной принадлежит вовсе не городскому парку, а стадиону. Вы же понимаете, что решение суда будет зависеть от убедительности доказательств, предоставленных обеими сторонами...

Ясный взор посетительницы продемонстрировал полное понимание.

– О, конечно, конечно! Мы готовы предоставить вам доказательства. Надеюсь, они будут достаточно убедительны.

«Если она сейчас спросит: „Сколько?“ – ничего не поделаешь, придется прекратить столь приятное знакомство. Это будет уж слишком отдавать провокацией. Хотя эта малютка не похожа на сексота, но осторожность – превыше всего! Тем более что адвокат Карапетяна очень недвусмысленно намекнул, что его клиент тоже не прочь предоставить убедительные доказательства...»

– Я, конечно, не адвокат, Эдуард Михайлович. И вообще, я не представляю интересы Мамедова, а только свои собственные... – Женщина выдержала многозначительную паузу. – Но я тоже заинтересованная сторона, и хотела бы участвовать в диалоге, который поможет суду найти истину. Если бы вы только подсказали – как...

«Приятно иметь дело с умным человеком,» – подумал судья.

Тут на глаза ему попалась маленькая бумажка из конверта, принесенного той, первой женщиной, она все еще лежала на его рабочем столе поверх прочих бумаг. Колчин почувствовал тягу к экспромту. В самом деле, почему бы нет? По сравнению с ожидаемыми доходами от ночного клуба «для элиты» – это сущая безделица... Эдуард Михайлович как бы невзначай взял записку в руки и словно невзначай, играючи, развернул так, чтобы посетительница могла видеть нарисованную на ней внушительную цифру.

Заметив, как расширяются и без того огромные прекрасные глаза Мариночки, Колчин вспомнил собственное недавнее смятение и усмехнулся в душе. Ну конечно, она тоже подумала про доллары! Кому нынче придет в голову мыслить в рублях?

Судья не спеша положил бумажку перед собою, подрисовал рядом с последним нулем маленькую буквочку «р» и опять, как бы между прочим, продемонстрировал женщине.

«Сударушка» сразу повеселела. Она смущенно припудрила носик и даже улыбнулась.

– Вы очень славный, Эдуард Михайлович. Надеюсь, мы с вами подружимся... Я позвоню завтра утром.

– Лучше до девяти – вот по этому телефону, – судья протянул ей свою визитку.

Карточка исчезла в сумочке из крокодиловой кожи. Женщина поднялась, собираясь уходить. Внезапно она покачнулась и схватилась за сердце. Сумка шлепнулась на пол, а посетительница, в один миг побледневшая, – обратно в кресло.

– Ради Бога, что с вами, Мариночка?!

– О-о... Что-то в сердце кольнуло. Все эти переживания... Пожалуйста... Не найдется ли у вас какой-нибудь таблетки?

– Разумеется, разумеется! Не волнуйтесь, выпейте водички, вот... Сейчас мы что-нибудь отыщем.

В приемной, в аптечке, кажется, имелся валидол. Извинившись, Колчин выскочил за дверь.

Когда через две или три минуты судья с пригоршней таблеток в руке стремился обратно в кабинет, он услышал, как порывом ветра распахнуло плохо прикрытую форточку, и посетительница вскрикнула от неожиданности. Оказавшись на пороге, Эдуард Михайлович увидел, что ветер наделал у него на столе беспорядок. Несколько деловых бумаг даже рассыпались по полу. «Золотая рыбка» все так же сидела в кресле, прижав руки к груди.

– Ах, как я испугалась! Такой сильный порыв... Я помогу вам все это собрать.

– Что вы, что вы! Я сам все подберу, – судья замахал руками. – Вот таблетка. Вам надо посидеть, а еще лучше прилечь. В приемной есть диванчик, я провожу...

– Нет-нет, спасибо! – Мариночка положила валидол под язык и слабо улыбнулась. – Мне уже лучше. Благодарю вас, Эдуард Михайлович, вы были очень добры. Мне пора.

– Могу вас подвезти, я на машине!

– Спасибо, я тоже на машине. Меня ждут. До завтра, Эдуард Михайлович.

В самом радужном настроении судья подбирал с пола разлетевшиеся бумажки. И не обратил внимания, что одной не хватает. Той самой, с пятью нулями, которую он украдкой показывал просительнице. Признаться, это был гениальный экспромт Мелешкиной-Ребрицкой.

Зато в судейском кабинете появилось нечто новое, чего не было до прихода посетительницы. Оно было такое маленькое, что легко уместилось в щели массивной дубовой тумбы стола, под крышкой...

Но об этом бедный Эдуард Михайлович и подавно не догадывался.

Писк сотового телефона застал Ашота Карапетяна в машине. Он скривился, будто от зубной боли, и взглянул на часы: кто-то уже соскучился по Ашоту! Часы показывали десять тридцать пять – естественно, утра. Сегодня ночью Ашот крепко перебрал в клубе, по причине чего ехал к себе в офис позже, чем обычно.

– А-а?.. – Это, вероятно, означало «алло».

– Привет, Ашот. Не бросай трубку, для тебя есть интересная информация.

– Это кто-о?

– Неважно. Твой доброжелатель. Слушай внимательно, речь идет о твоем иске против Рафика Мамедова.