Карен ван дер Зее - Остров моих сновидений

— Мне кажется, ты думаешь о ком-то другом. — Ник грустно улыбался.

Видимо, так и было: поглощенная своими чувствами к Сэму, она не видела, что происходит с Ником. А теперь ей остается лишь всем сердцем жалеть, что согласилась на эту поездку с ним.

— Ник, я не хотела причинять тебе боль.

— Да, Ким, я знаю. — Он пробежал рукой по влажным волосам, глаза его затуманились. — Давай забудем об этом и пойдем поужинаем.

В голосе его слышалась злость, напряжение сковало его плечи.

— Ты злишься на меня, — констатировала она печально.

— Нет, не на тебя. — Он слегка сжал ей руку. — Я жутко злюсь на твоего горе-мужа. С радостью свернул бы ему шею. Но пока ты все еще безнадежно влюблена в этого человека, вряд ли такой жест добавит мне твоего расположения. — Ник открыл дверь. — Пойдем поужинаем, Ким.

— Для меня есть что-нибудь? — спросила Ким в отеле. Красивая девушка-таитянка у конторки раскладывала по ящикам письма и сообщения. Ким сама не знала, зачем спрашивает: никто не знает, что она здесь. И все же каждый раз, проходя мимо конторки, она осведомлялась, словно ждала важного письма.

В этот день, предоставленная самой себе, она сидела на пляже, в тени кокосовой пальмы, и читала шпионский роман. Читая, старалась не думать о Сэме. Ник занят — берет интервью для статьи, которую пишет. Сейчас, наверно, он уже вернулся — ведь далеко за полдень.

— Нет, ничего нет, — улыбнулась девушка. — Есть письмо для мистера Харрисона. Может быть, вы ему передадите? Мне кажется, он ждал этого письма, — добавила она, вручая Ким большой конверт. — А вот еще сообщения.

Ким подхватила стопку бумаг; один листочек выпал и медленно спланировал на пол. Ким наклонилась поднять его и заметила сверху красный штамп, гласивший «Отправлено факсом», с сегодняшней датой. «Кому: Сэму Рашиду», — прочитала она; жирно выведенные буквы бросились ей в глаза. Сердце болезненно сжалось при виде знакомого имени. Вслед за болью пришло удивление. Ник послал Сэму факс в виде длинной, небрежной записи на листе:

«Если ты уверен, что жена тебе не нужна, я, в свою очередь, уверен, что пойду за ней в огонь и в воду. До сегодняшнего дня я вел себя как святой, но и моему терпению есть предел. Ты, должно быть, выжил из ума, если не понимаешь, что теряешь. Она влюблена в тебя отчаянно и безнадежно и совершенно несчастна. И при этом все еще носит проклятое кольцо, которое ты надел ей на палец — один Бог знает, по какой причине. Мы пробудем на острове еще несколько дней; адрес написан ниже, так что тебе лучше одуматься, приехать и забрать ее».

Ким прочитала послание до того, как смогла остановить себя, и упала в скрипнувшее кресло в холле отеля. Не надо было читать чужое письмо, это похоже на подглядывание, но уже поздно. Еще один грех, о котором стоит сожалеть, подумала она без особого раскаяния. Лгунья, а сейчас еще и занимается чтением чужих писем. Чем это кончится?

Она не знала, что и думать о письме Ника — злиться на него за то, что сует нос в ее личную жизнь, или восхищаться щедростью его души. Что подумает Сэм, когда прочтет это, лучше не воображать.

Собравшись с силами, она направилась в номер Ника на другой стороне холла; подошла, постучала в дверь.

— Привет, заходи, Ким.

Очевидно, что он рад ее видеть.

Ким покачала головой. И откинула со лба влажные волосы.

— Может быть, попозже: я вся в песке и хочу в душ. Просто занесла тебе почту. Девушка за конторкой попросила меня принести тебе это.

— Спасибо. — Он забрал у нее бумаги. — Тогда увидимся за ужином, да?

— Конечно. Как прошли интервью?

Ник рассмеялся.

— В некотором роде они меня кое-чему научили. Расскажу за ужином.

Ким вернулась к себе, радуясь хотя бы тому, что они с Ником нашли в себе силы сохранять подобие дружеских отношений. Избавившись от запыленной одежды, она приняла душ, оделась и посмотрела новости по телевидению. По всему миру происходит множество трагедий; но Ким едва слушала диктора краем уха. Думать она могла только о факсе Ника, посланном сегодня днем, и о том, что сейчас делает Сэм. Впрочем, ничего сверхъестественного: она думала о Сэме постоянно.

Прошло три дня с тех пор, как она прочла факс, а Сэм все не появляется. Ким брела вдоль линии прибоя по тяжелому, мокрому песку и машинально наблюдала: солнце садится в волны, окрашивая небо в пастельные тона; теплый морской бриз играет ее волосами, ласкает лицо… Ей бы наслаждаться закатом, а вместо этого хочется плакать…

Сегодня они с Ником предприняли очередную поездку по острову. Посетили несколько экзотических храмов; попробовали острую, пряную местную кухню в ресторанчике на берегу моря. Ужинать теперь не надо, и хорошо: можно остаться одной, не разговаривать с Ником, не быть милой и вежливой. Совсем это на нее не похоже, обычно ей нравилось проводить время с Ником, слушать его бесконечные истории. Но сейчас она не в себе.

Последние три дня ее мучил только один вопрос: приедет ли за ней Сэм, и если приедет, то что сделает она сама? Вернулись в отель — Сэма нет. Не появился он ни на следующий день, ни сегодня.

Может быть, еще не был в офисе и не читал факса? Вольно ей изобретать причины не такие горькие. А между тем причина только одна: он не приехал, потому что уже принял решение относительно их взаимоотношений и не хочет на ней жениться.

Лучше бы ей не читать того факса. Теперь предстоит вернуться в Нью-Йорк и привести свою жизнь в порядок, вернуть ее на круги своя. Притвориться, что не было всех этих ярких месяцев и пряных приключений; что все происшедшее — дурной сон, а сны, как известно, кончаются…

Завтра она позвонит в аэропорт. А вернется домой — первым делом соберет у себя друзей и устроит грандиозную вечеринку: нечто веселое, беззаботное, с вкусной едой, громкой музыкой и танцами. Ей нужна тема, например «Жизнь продолжается!» или что-то в этом роде. В конце концов, жизнь действительно продолжается, независимо от ее разбитого сердца, и с этим придется как-то смириться.

Ким села прямо на влажный песок и спрятала лицо в ладонях. «Я не выдержу! — сказала она себе. — Я так больше не могу — не выдержу… Как же это ужасно!» Она сидела и слушала шелест волн: он успокаивает, ласкает слух… Через некоторое время Ким подняла лицо: пляж пустынен; только крошечный оранжевый пятачок солнца последний раз сверкнул у горизонта, прежде чем его поглотили волны; тихо, если не считать мерного дыхания моря.

Ким с трудом поднялась, отряхнула песок с ног и шорт и повернула к отелю. В отдалении возникли две фигуры, они направлялись к ней — мужчина и ребенок, так ей показалось. Две крошечные фигурки: отец и сын, а может быть, дочь — с такого расстояния трудно определить.

Взглянула вниз, на свои босые ноги, и больше уже не отрывала от них взгляда — вот они делают шаг за шагом по темному, сырому песку… Она двигалась словно в трансе, убаюканная шумом волн.