Карен ван дер Зее - Остров моих сновидений

В следующий раз, когда Ким подняла глаза, мальчуган бежал через пляж к улице, а мужчина все так же приближался в тающем свете угасающего дня. Сэм, подумала она. Как бы ей хотелось, чтобы это был Сэм. Он и похож на Сэма — та же мощная фигура, такие же широкие плечи. Она почувствовала, как сердце слегка ускорило темп, — может быть, действительно Сэм… Но в тусклом свете не разглядишь.

Она ускорила шаг, вглядываясь в темноту, надеясь и желая. Ким представила, как бежит к нему — как это бывает в кино — и волосы ее развеваются по ветру; падает в его объятия, и плачет, и смеется. «Ты приехал! — воскликнет она. — Ты приехал за мной!»

А потом он подошел поближе, и она поняла, что это не Сэм, а просто высокий, широкоплечий незнакомец, который прошел мимо, едва удостоив ее небрежным кивком в знак приветствия.

Разочарование затопило ее со скоростью и разрушительной силой цунами и отхлынуло, оставив ее слабой, с дрожащими коленями. Какая же она идиотка! Надо перестать так себя вести, или можно сойти с ума. Везде она видит Сэма, слышит его голос, но все только иллюзия: слишком живое воображение и отчаянное желание его видеть играют с ней злые шутки.

Ким упрямо пошла дальше, с усилием передвигая ноги; сморгнула слезы — пусть не жгут глаза.

Сэм не приедет, она никогда больше его не увидит. И все же каждый раз, когда она встречает высокого, темноволосого человека, думает о нем и медленно, по капле, сходит с ума…

Отель уже, должно быть, закрылся на ночь. Она вгляделась в темноту, осматривая пляж в попытке найти вход во владения отеля — покрытый виноградной лозой портик и маленький, нарядный «домик духов». Каждые утро и вечер персонал отеля приносил дары духам, чтобы те были счастливы. Разноцветные кусочки рисового пирога, цветы, фрукты — все относилось в домик. Вдруг ниоткуда выступила высокая темная фигура.

— Ким? — произнесла она.

Голос Сэма — настоящий, почти настоящий… Ее охватила паника, она повернулась, боясь порождения своего воспаленного рассудка, своих иллюзий, и пустилась бежать прочь от отеля, от призрачного пришельца…

— Ким!

Он бежит за ней, она слышит его шаги, чувствует его присутствие.

— Ким! Это я, Сэм!

Внезапно в ней проснулся здравый смысл: для наваждения это уже слишком. Она остановилась и тут же почувствовала, как ее обнимают сильные руки. Ким прижалась лицом к знакомой груди…

— Прости, — сказал он, — я не хотел тебя напугать.

Нет, это уж точно не плод ее воображения, его руки вполне реальны, как и голос. Все настоящее, как биение ее сердца и охватившие ее смятенные чувства — облегчение и тут же ярость, горячая ярость. Да как он посмел причинить ей столько страданий?! Она освободилась из его объятий и взглянула в темноту.

— Не прикасайся ко мне! — Ким резко оттолкнула его обеими руками.

Он легко поймал их и сжал, не давая двинуться.

— Ким, выслушай меня!

Голос его был спокоен и властен, и она инстинктивно стала противиться его воле.

— Отпусти меня! — Она попыталась высвободить руки.

Бесполезно — его пальцы держат надежнее железных наручников. Сэм притянул ее ближе, так что лицо его оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

— Никогда!

Одно короткое слово, но в нем таится такая сила, что дыхание покинуло Ким. Она почувствовала, как тает ее сопротивление и слезы начинают прокладывать по щекам соленые дорожки. Вдруг подвернулась нога — Ким невольно прислонилась к твердой стене его груди. Руки Сэма расслабились и лишь слегка подтолкнули ее, опуская на песок. Он обвил ее руками, укачивая, как дитя.

— Прости меня! — пробормотал он. — Прости…

Она закрыла глаза, рывками вдыхая воздух и борясь со слезами. Он молчал и просто сидел, прижимая ее к себе. Постепенно дыхание ее успокоилось. Она ведь не спит — наяву касается щекой его груди, чувствует чистый, теплый запах его тела, такой знакомый и волнующий; слышит, как бьется его сердце.

— Так получилось, что я прочла факс, который послал тебе Ник, — прошептала Ким наконец. — Думала, ты не приедешь.

— Я увидел его только сегодня утром. Несколько последних дней я провел в Джакарте.

Значит, он тут же приехал, как только прочел послание.

— Откуда ты узнал, что я на пляже?

— Ник сказал мне. Я видел его в отеле.

Ким подумала о Нике, о том, как он старался помочь ей, несмотря на свои собственные чувства.

— Ник любит тебя, — сказал Сэм.

— Знаю.

В темноте он нащупал ее левую руку, потрогал кольцо.

— Ты никогда не говорила ему, что мы на самом деле не женаты?

— Нет.

Соблазн был, но не хватило мужества признаться Нику. Не хотелось думать о причинах, и все же в глубине души она знала почему. Расскажи она Нику секрет, и пришлось бы признаться себе, что больше нет надежды, что для нее и Сэма все кончено, никогда они не станут настоящей парой, никогда не будут вместе. Сэм понимает, почему она не сказала Нику.

Его левая рука гладила ее волосы.

— Последние две недели без тебя — чистый ад, — проговорил Сэм глубоким, низким голосом. — Все в доме напоминает мне о тебе.

Чувствовалось, что ему больно и трудно говорить об этом.

— Не мог выбросить тебя из головы, хотя все время говорил себе, что это эгоистично, что просить тебя остаться — нечестно и я правильно сделал, отпустив тебя. — Он помолчал. — И тот факт, что ты уехала с Ником, только доказывает это, — добавил он хрипло.

Ким не стала его прерывать.

— А потом я получил от Ника факс, — продолжил Сэм, — и засомневался в мудрости своего решения. Стал думать, что, возможно, есть надежда, вспомнил, как ты сказала о магии — что не хочешь ее анализировать.

Она слушала его, беззвучно дыша, с закрытыми глазами: замолчит — снова замкнется.

Продолжая говорить, Сэм машинально поглаживал ее по голове.

— Конечно, я все анализировал, пытался быть логичным, рациональным и… — снова последовала недолгая пауза, — исключил из размышлений ту самую магию.

Ким понимала, трудно ему говорить все это. Помочь бы ему, но она не знает как. И она просто прижалась к нему теснее.

— Вот это и есть самое худшее, что я мог сделать. Потому что твоя любовь ко мне, уже настоящее чудо. Именно этого я хочу больше всего на свете. Я желал иметь дом — счастливое место, как дом твоей семьи, — и жить в нем с тобой. Но убедил себя, что не гожусь для тебя, что ты будешь счастливее с другим.

«Но я не люблю никого другого», — про себя произнесла Ким. Его рука забралась ей под волосы и теперь лежала на шее.

— Все эти годы я искал и не находил в женщинах самого важного.

— Что же ты искал? — прошептала она, вглядываясь в его лицо в лунном свете.

— Честно говоря, и сам не знаю. Это всегда меня беспокоило, до тех пор, пока я не встретил тебя — несколько месяцев назад в Нью-Йорке. Меня словно омыло волной жара, хотя сначала я и пытался все отрицать перед самим собой. До меня не сразу дошло, что я всегда любил тебя, даже когда ты была ребенком. Ты такая открытая, веселая, жизнерадостная… Именно эти качества я всегда считал неотразимыми. А когда увидел тебя в Нью-Йорке, ты осталась такой же, но теперь уже — взрослой женщиной. И это все перевернуло. Я почувствовал, что безнадежно в тебя влюблен. Знал: ты та самая, которую я искал так давно, которая способна спасти меня от самого себя, научить смеяться.