Татьяна Герцик - Любовь за вредность

— Извини, Аня, я и не знала, что здесь будет Евгений! Его Алексей пригласил, я об этом не подозревала! Не обращай на него внимания, пожалуйста!

Ее испуг и раскаяние были так заметны, что мне пришлось сделать ей выговор:

— Спокойнее, спокойнее! Все прекрасно! Я знала, что он придет!

Она тут же захотела узнать откуда, но Валя уже начала вечер, и ей пришлось замолкнуть. Наши подруги, сидевшие рядом с Евгением, сначала стеснялись, но, выпив, начали строить ему глазки. Он отвечал им корректно, но равнодушно. Немного понаблюдав за ними, я успокоилась. К счастью, ревность мне никогда не была свойственна. Во время первого же парного танца он пригласил меня и, обняв двумя руками за талию, закружил, открыто улыбаясь. Танцующая рядом с нами Ирина с недоумением наблюдала за нами. Сев обратно, она проницательно посмотрела на меня и спросила:

— Слушай, Аня, а не ты ли невеста Евгения? Он никогда бы не вел себя так, если бы собирался жениться на другой.

Почувствовав, как по щекам начал разливаться жаркий румянец, я стала лихорадочно соображать, что ей ответить. Обходя стол, к нам подошла Валя, задав молодоженам вопрос о первой встрече, и я получила краткую передышку. Но ненадолго. Ирина, вспоминая о своей встрече с Алексеем, невинно отметила, что свидетелями этого незабываемого события стали я и Евгений и что мы тоже собираемся пожениться. От наступившей после ее слов тишины мне захотелось залезть под стол. Валя, переживавшая за меня все месяцы нашего знакомства с Евгением, спросила его через стол:

— Когда?

Он улыбнулся и ответил:

— Второго декабря.

На свадьбе было человек тридцать из библиотеки, поэтому не стоило удивляться громовому: «Ах!» и шуму, за ним последовавшему.

Валя торжественно пересадила Евгения ко мне, дабы не разлучать влюбленных голубков. Все шумели, и кое-кто даже попытался прокричать нам: «Горько», но я, на правах свидетельницы, воззвала к порядку:

— Сегодня Иринина свадьба, и они с Алексеем — герои торжества! Не увлекайтесь!

Народ опомнился, но все равно вечер был скомкан, и я сердилась на Ирину, бездумно выдавшую мою тайну. Она же, наоборот, была так довольна, будто совершила редкостно благородный поступок.

В понедельник я первым делом пригласила свой замечательный отдел ко мне на свадьбу. Но девушки, узнавшие об этом накануне по сарафанному радио, были недовольны. Лидия Антоновна осуждающе спросила, выражая мнение всех сотрудниц:

— А если бы Ирина не сказала о вашей свадьбе, мы бы о ней и не узнали?

Застыдившись, я стала открещиваться от подобного предположения:

— Да мне это и в голову не приходило! Просто если бы я сказала об этом заранее, работать было бы невозможно. Не забывайте о Викусе… — Дамы переглянулись, признавая эту истину и напоминая друг другу, что я еще и заведующая, отвечающая за нормальный рабочий процесс. — Да, если честно, мне было смешно. Не каждая ведь выступает в роли соперницы самой себя…

Женщины рассмеялись.

— Да уж, попала Викуся впросак! Но неужели она до сих пор не знает, что вы выходите замуж за Евгения?

Оказывается, не знала. Что-что, а секреты Полишинеля наши библиотечные дамы сохраняли отменно.

За эту неделю у меня перебывал весь наш штат, поздравляя с предстоящим торжеством и исподволь определяя изменения в моей фигуре. Многие, как и Мария Владимировна, были уверены, что этот брак вынужденный. Ничего не заметив, уходили, чтобы без помех обменяться комментариями.

В день свадьбы ко мне к десяти часам пришел приглашенный Марией Владимировной визажист. Поскольку от молодежной потехи под названием «выкуп невесты» я отказалась и встретиться с Евгением мы должны были только в загсе, времени на подготовку было много. Молодой импозантный мужчина, назвавшийся Всеволодом, с одной золотой серьгой в ухе и ярком одеянии, похожем на восточный халат, несколько раз обошел меня вокруг, потом потребовал, чтобы я надела свадебное платье.

Пришлось натянуть изящнейший наряд из расшитой серебряной канителью органзы в несколько слоев, купленной все той же Марией Владимировной. По русскому обычаю за платье невесты платил жених, но она этой скромной ролью не ограничилась. Три недели назад, забрав нас с мамой, увезла в модный салон «Счастливый день», где и выбрала это, на мой взгляд, слишком роскошное платье. Я не спорила — моей будущей свекрови оно так понравилось, что было бы грешно портить ей настроение. Мне оно тоже нравилось и понравилось бы еще больше на ком-нибудь другом, помоложе. К платью полагались фата из такого же невесомого материала и серебряный букетик на грудь.

Всеволод, увидев меня в свадебной амуниции, приложил ко мне фату так и сяк, одобрительно посопел и начал что-то делать сначала с моими волосами, а потом с лицом. Я даже в зеркало не смотрела — зачем? Буду похожа на раскрашенную куклу из модного журнала, только и всего. Но вот он закончил, аккуратно прицепил на меня фату и отошел на пару шагов, ожидая моей реакции.

После конца работы я еще несколько минут посидела с закрытыми глазами, собираясь с силами. Открыв глаза, я тупо уставилась на незнакомку в зеркале. Она не была похожа на стандартную куклу, нет. Но все же эта юная прелестница была не я.

Мастер потер руки и, не дождавшись слов, спросил:

— Нравится?

Я с придыханием признала:

— Да уж, вы, видимо, из тех кудесников, которые нарисуют все, что надо, и на стиральной доске.

После этих слов он рассмеялся:

— Да нет, это вам природу надо благодарить, а вовсе не меня. У вас прелестное лицо. Просто вы об этом забыли. А я напомнил…

Он ушел, а мы с мамой еще долго пялились — я в зеркало, а она на меня.

— Да, ты очень хороша, девочка. Я вижу тебя каждый день и уже ничего не замечаю…

В квартиру вошли брат с женой и первым делом решили посмотреть на меня. Моя потрясающая невестка, конечно, хороший человек, но почему-то считает, что судьба ей упорно чего-то недодает. Вот и сейчас, увидев мое платье, она переменилась в лице и заявила:

— А у меня такого не было! А ведь за платье платит жених. Если бы ты дал мне достаточно денег, я бы тоже могла купить себе такое!

Мама подняла глаза к небу и вышла из комнаты. Я сухо сказала Насте, пользуясь тем, что я старше ее на пять лет:

— Завидовать надо меньше, тогда и жизнь станет краше!

Она немедля надулась, но мне ее гримасы были до фонаря.

Давно привыкший к очаровательным манерам своей женушки, Юрий на платье по мужской привычке внимания не обратил. Зато заметил перемены в моем внешнем виде.

— Ты что, пластическую операцию сделала?

С саркастичной гримасой я поблагодарила его за внимание:

— И тебе тоже счастья в личной жизни, братик! Что касается операции, то у меня на нее денег нет. Просто мы так давно не виделись, что ты забыл, как я выгляжу.