Барбара Вуд - Китайская шкатулка

— Что ты об этом думаешь, Марго, душечка?

Они могли бы быть матерью и дочерью. Марго в свои тринадцать выросла высокой и стройной, как тростинка. Ее волосы отливали таким же бледным золотом, как у Оливии, и так же подстрижены. На обеих были прямые юбки до середины икры и пуловеры; обе взглянули на меня круглыми голубыми глазами.

В библиотеке был и Адриан — он лежал на полу на животе и просматривал журнал. Он поднял глаза, когда мы с Ирис вошли, и я заметила, как они с Марго переглянулись, а Оливия спросила:

— Чем могу быть полезна?

Она говорила таким тоном, словно давала понять, что я прервала очень важное занятие. Я заметила, как Марго прижала пальцы к вискам и закатила глаза, заставив Адриана захихикать.

— Я пришла поговорить с миссис Барклей, матерью Гидеона, — сказала я.

— Фиону нельзя беспокоить. Она плохо себя чувствует и не может принимать посетителей.

Глаза Оливии скользнули по фигурке Ирис и на мгновение задержались. Хотя мою дочь можно было принять за китаянку, американские корни были заметны в ее чертах. Я сразу поняла, что Оливия ищет сходство с Гидеоном…

— Горничная проводит вас к выходу, — проговорила Оливия и вернулась к своим образцам.

Но с того визита, пятнадцать лет назад, я помнила, где располагается спальня Фионы. Так что я взяла дочь за руку и, выйдя из библиотеки, решительно повела ее к лестнице.

Поднявшись на второй этаж, я заметила, что здесь викторианская эпоха сохранила свои права. А когда служанка провела меня в спальню и я увидела мать Гидеона, я поняла, почему Оливии удалось хотя бы частично изменить оформление дома. Фиона Барклей не спускалась вниз. Она не знала о том, что Оливия постепенно вывозит из дома вещи своей свекрови, а вместе с ними и ее душу…

Фиона Барклей сидела в кресле у окна и смотрела на залив. Ей исполнилось шестьдесят, но выглядела она на восемьдесят.

— Миссис Барклей, — произнесла я и подумала: неужели дисбаланс в ее легких, мучивший ее всю жизнь, наконец взял над ней верх?

Она повернулась ко мне и нахмурилась:

— Вы?! Что вам нужно?

— Мне нужна ваша помощь, миссис Барклей. Мне необходимо узнать, где служит Гидеон.

— Вы ошибаетесь, если полагаете, что я стану помогать вам.

— Почему вы так меня ненавидите?

— Потому что вы встали между мной и моим сыном!

— Но ведь я не вышла за него замуж…

— Все равно, зло было совершено. Когда Гидеон вернулся из Панамы четырнадцать лет назад в день вашей свадьбы, он наговорил мне ужасных вещей. Сын обвинил меня в том, что я настроила вас против него. С тех пор мы с ним чужие друг другу.

Я заметила посиневшие губы и ногти Фионы и поняла, что у нее плохо с сердцем и долго она не проживет. Так что письмо осталось лежать в моей сумке, и я решила выяснить, где служит Гидеон, другим путем.

Уже собравшись уходить, я заметила, что Фиона внимательно смотрит на Ирис.

— Что с ребенком? — спросила она. — Она умственно отсталая?

Прежде чем я успела ответить, миссис Барклей поднялась со своего кресла и, тяжело опираясь на палку, с трудом доковыляла до украшенного резьбой темного шкафа. Открыв зеркальные дверцы, она заглянула внутрь и достала маленькую квадратную коробочку, украшенную узором маркетри. Пока она несла ее, я слышала, как что-то стучит внутри.

К моему удивлению, она протянула шкатулку Ирис. Разумеется, моя дочь ее не видела, а если и видела, то не знала, что шкатулку следует взять.

Миссис Барклей потрясла коробочку перед лицом Ирис, и ей удалось на секунду привлечь ее внимание. И тут Фиона повела себя странно. Держа коробочку так, чтобы Ирис ее видела, она сделала вид, что отодвигает одну из сторон.

Я поняла, что это такое. Шкатулка-головоломка. Их продавали по всему Чайнатауну, но я никогда не пыталась справиться с ними.

Я собралась уже сказать миссис Барклей, что Ирис не представляет, что делать со шкатулкой-головоломкой, как вдруг глаза девочки перестали метаться, и она уставилась на шкатулку. Фиона отодвинула в сторону пластинку, всего на несколько дюймов, а потом ее пальцы надавили на другую сторону шкатулки, и сдвинулась вторая панель. Потом Фиона вернула обе дощечки на место, и шкатулка снова стала целой, без единого шва.

Ирис немедленно схватила шкатулку, начала вертеть ее в руках и, к моему изумлению, стала вдруг быстро и легко двигать панели в верном направлении. Казалось, девочка играла со шкатулкой сотни раз. Она даже не колебалась, отодвигая панели одну за другой, не останавливалась, чтобы рассмотреть шкатулку и обдумать дальнейшие действия. Ее пальцы летали, словно в них самих был разум, пока она не отодвинула все панели до конца: Крышка откинулась — и внутри оказалось лакомство.

Я потеряла дар речи. Я никогда не видела, чтобы Ирис так долго стояла спокойно, чтобы ее глаза задерживались так надолго на одном предмете. Я вообще не видела, чтобы она что-то делала, а уж тем более — разбирала шкатулку-головоломку.

— Девочка может оставить шкатулку у себя, — сказала Фиона и буквально рухнула в кресло. — А теперь я прошу вас уйти. Я очень устала. Мне жаль, что я не могу помочь вам.

— Посмотрите на это! — Миссис Фон подтолкнула ко мне горшочек.

Я подняла голову от стола и нахмурилась, увидев зеленую массу.

— Что это такое?

— Предполагается, что бальзам «Красота и Ум». Мы только что взяли его из большой бочки. Но это никуда не годится!

Миссис Фон была одним из моих инспекторов, настоящая поклонница совершенства, крайне серьезно относившаяся к своей работе. Уже третий раз за последние несколько дней она приносила мне некачественный продукт.

— Неряшливая работа, — заключила она. — Им все равно! — Миссис Фон кивнула в сторону основного здания фабрики, где круглосуточно шла работа, так как во время войны требовалось больше лекарств. — Они получают деньги — и уходят домой. Им все равно.

Под словом «они» подразумевались три сотни рабочих, трудившиеся в моей компании.

При виде испорченной партии бальзама меня охватило отчаяние. Если бы не миссис Фон, товар отправили бы продавцам, и, кто знает, какой вред он мог бы нанести ничего не подозревающим покупателям!

Я встала из-за стола и подошла к китайскому лакированному буфету, стоящему возле окна. Там у меня находилась электрическая плитка, три красных глиняных чайника и разнообразные чаи — на все случаи жизни. Сегодня мне требовалось успокоить изменчивую энергию ян : я мучилась от бессонницы и тревоги, так как нам с Ирис по-прежнему негде было жить. Те дома, которые мы могли бы снять, помещались в районах с плохой аурой или там были опасные соседи. А в тех местах, где в этом городе располагалась удача, где текло позитивное ци , где номера домов были полны благополучия, белые не жаловали китайцев.