Наталья Потёмина - Зачем тебе любовь?

– Если честно, то я уже больше не могу, – отказалась Ленка.

Она вертела в руках бесполезное яблоко, размышляя, какое бы ему найти применение: съесть его целиком было невозможно, резать жалко. Тогда она встала и вполне профессионально катнула яблоко по столу. Стол был длинный, как боулинговая дорожка, и яблоко, сбив по пути пару-тройку пустых кеглей, благополучно упало на пол и, прокатившись еще немного, стукнулось о корпус прислоненной к стене гитары. Гитара вякнула что-то тихое, качнулась и чуть было не потеряла равновесие, но Эдик вовремя вскочил и подхватил ее на руки.

– Ну ты даешь, – сказал он Ленке, – так же и убить можно.

– Извини, – виновато ответила она, – я не думала, что так получится.

Эдик ласково погладил гитару по корпусу, сделал несколько пробных аккордов и вдруг негромко, так, чтоб его могла слышать только Ленка, запел:

– Не «с вкусом», а «со вкусом», – прошептала Ленка.

Она поправила его машинально, не желая ни укорить, ни обидеть, но Эдик услышал ее шепот и оборвал песню на полуслове:

– Что еще не так?

Ленка вдруг погрозила ему пальцем:

– Еще «губ» и «вьюг» – не рифма.

– Еще что? – продолжал допытываться Эдик.

– А в остальном все ништяк. Слезу прошибает, – похвалила его Ленка.

– Издеваешься?

– Отнюдь.

– Нет, ты мне скажи, – не унимался Эдик, – если все, как ты говоришь, ништяк, то почему мы с тобой здесь, а они там?

– Кто «они», Эдичка?

– Судьи! И лауреаты так называемые.

– А судьи – кто?

– Хороший вопрос! – обрадовался Эдик. – Я бы даже сказал вечный. «А судьи кто?» Хорошо. Понимаешь!

– Ну и успокойся. – Ленка обняла его за шею. – Как там у тебя? «Падают яблоки... осень медовая...» Нет, правда, так здорово, что я сейчас просто заплачу.

На этот раз Ленка добровольно потянулась за самым красивым красным яблоком, но оно вывернулось из-под ее пальцев и быстро-быстро покатилось на противоположную сторону стола.

– Нажралась, – тихо констатировала Ленка и громко прибавила: – Ну и что?

– Что «ну и что»? – не понял Эдик.

– Нажралась, говорю. Ну и что?

– Действительно, ну и что? – Эдик, чуть отстранившись от Ленки, пристально на нее посмотрел. – Красивая ты баба, Ленка. С таким счастьем – и на свободе. Как тебе это удается, ты знаешь, нет?

– Нет! – честно призналась Ленка.

– Врешь, знаешь!

– Нет! – настаивала Ленка.

– Что «нет»? – засмеялся он. – «Нет» в смысле – «нет», или «нет» в смысле – «да»?

– О Эдик! Я была моложе, я лучше, может, и была. А сейчас уже давно и беспросветно «нет».

– Дура ты и не лечишься.

– А вот это – «да»! – обрадовалась Ленка. – Эдик, я такая дура, что ты даже представить себе не можешь!

– Слушай! Я больше не могу! – не выдержал Эдик. – Я от тебя балдею!

Он взял Ленку за плечи и, развернув к себе, попытался поцеловать.

Ленка виртуозно выкрутилась из его объятий и отвернулась.

– Типа «не дари поцелуя без любви»... – попытался съязвить Эдик.

– Не смеши меня.

– Тогда что? – раздраженно спросил Эдик.

– Я не знаю, – тихо ответила Ленка.

– Ну так пойдем танцевать, – неожиданно предложил он. – Хоть поприжиматься к тебе можно?

– Что ты! – испугалась Ленка и замахала руками. – У меня ноги совсем ватные. Я упаду на самом ровном месте.

– С чего бы это тебя так разморило?

– Сама удивляюсь, водка, наверное, паленая была. Голова работает, как бы все соображаю, а реакция неадекватная. Язык будто сам по себе шевелится, а ноги, наоборот, молчат. То есть стоят. То есть шевелятся, но как-то тоже сами, без меня...

– Бедная моя, тебе надо подвигаться, – посочувствовал ей Эдик, – кровь разогнать. Пойдем хоть потопчемся под музыку.

– Ты так думаешь? – Ленка посмотрела на него с надеждой, но осталась сидеть на месте.

– Я так знаю.

Эдик встал и помог ей подняться. Они постояли немного, тесно прижавшись друг к другу, а потом медленно и как-то неохотно двинулись по направлению к эстраде.

Добравшись до середины круга, они остановились, снова обнялись и попытались было хотя бы покачаться в такт музыке, но она неожиданно оборвалась, и все по-настоящему танцевавшие пары стали расходиться.

– Вот так всегда! – топнула ногой Ленка. – Куда ни кинь – везде западло! А главное... – Она угрожающе затрясла в воздухе указательным пальцем, как будто собиралась кого-то пристыдить или привлечь чье-то внимание... – Очень хочется писать...

– Идем, горе мое, – засмеялся Эдик, – я провожу тебя куда надо.

Они вышли из кафе и прямо по газону двинулись к каким-то дальним кустам.

– Тебе налево, мне направо, встречаемся посередине, – сказал Эдик и скрылся в темноте.

– Говорили люди добрые, не пей неизвестную водку, – ворчала Ленка, устраиваясь поудобнее, – а также шампанское и коньяк.

Издалека доносилась музыка и одинокий, какой-то бесконечный во времени и пространстве истеричный женский смех.

Кому-то весело, думала Ленка, а мне плохо. Так плохо, что я, может быть, прямо здесь и сейчас умру.

– Эдик, мне так нехорошо, спаси меня, Эдик! – застонала она, выбираясь из кустов.

– Давай немого погуляем, – предложил он. – Ты подышишь свежим воздухом, и сразу станет легче.

Ленка постояла немного в нерешительности, потом оперлась на руку Эдика, и они медленно пошли на свет фонарей.

Гуляли молча и неторопливо. Ленкина голова постепенно светлела, а мысли сосредоточивались на происходящем.

К ночи резко похолодало, звезды спрятались за тучи, и стал накрапывать мелкий мерзопакостный дождь. Ленка присмотрелась к нему в свете фонарей и заметила, что дождь на самом-то деле был совсем и не дождь. С неба падали малюсенькие юркие снежинки и тонким слоем пыли ложились на траву. Ленка не могла поверить, что еще утром она лежала на такой же вот траве и грелась на солнышке.

Какая-то нечеловеческая усталость навалилась ей на плечи, и она пожалела, что послушалась Эдика и пошла на этот чертов банкет. Если бы не этот приставучий ковбой, Ленка бы до самого утра не высунула носа из своего номера, а на рассвете благополучно села в автобус и уехала в Москву. А теперь она как дура вынуждена гулять тут по лужам в компании хоть и симпатичного, но совершенно бесполезного кавалера, чтобы наконец понять, до какой степени она вымотана.

Зачем только Эдик после объявления результатов конкурса покинул Курочкину и вернулся к Ленке зализывать раны!

Ясное дело, ему страшно обидно, что его не было ни в одной номинации, даже приз зрительских симпатий и тот достался какому-то светловолосому пареньку из Рязани, но при чем тут Ленка? Набил бы лучше морду всему составу жюри, а заодно и лауреатам... Да только те квасили в другом, закрытом от посторонних глаз помещении...