Елена Рахманова - Женское счастье

– Что ты сказал? – встрепенулась Татьяна, которая до сей минуты сидела ни жива ни мертва.

– Я сказал: а не продолжить ли нам с того момента, на котором нас прервали? – И он снова взял ее за руку.

– Слушай, а классная парочка из них получится, – весело заметил Павел, выходя из кафе. – И даже вмешиваться не пришлось: сами сообразили, что к чему. Зря только с места срывались как угорелые.

– Ну, знаешь, я как в окно увидела его машину, сразу подумала: вдруг просто высадит у подъезда, тогда пиши пропало. А когда они к кафе завернули, тоже не была уверена, что справятся с ситуацией. Сидели бы как аршин проглотив, чинные, чопорные, в разговоре исключительно на «вы». Все-таки старомодное воспитание, неудачи в личной жизни – всякое могло случиться, – ответила Даша. – Но, к счастью, обошлось. Уже и за ручки держатся.

– А твой батя – молодец, – уважительно произнес Павел. – Даже глазом не моргнул при нашем появлении и как ловко вывернулся из положения!

Польщенная девушка улыбнулась:

– Он у меня такой: ни себя, ни своих близких в обиду не даст. А вот ты чуть было все не испортил своим дурацким восклицанием.

– Но я же не ожидал от них такой прыти, – стал оправдываться Павел. – Особенно от мамы. Знаешь, какая она у меня зажатая. Я думал, так и проживет, ублажая нас с бабушкой.

– Значит, их встреча не случайная, – с многозначительным видом изрекла Даша. – Это перст судьбы.

– Раз так, предлагаю отпраздновать успешное окончание первого этапа операции «Голубки» в каком-нибудь приятном месте, – предложил он.

– Не возражаю, – откликнулась Даша и процитировала из классики: – «Мы славно поработали, теперь мы отдохнем…»

Гоша же с Татьяной уже и думать забыли про отпрысков, заставших их, можно сказать, на месте преступления. Им вообще ни до кого в этом мире больше не было дела. Они не рисковали произносить слова о всепобеждающей любви, о сильном и глубоком чувстве, что соединило их навеки, до гробовой доски и так далее в том же возвышенном тоне, что так естественно звучат в юности. Всему свое время. Но им и так про себя все уже было ясно. А дети своим появлением в самый ответственный момент словно бы благословили их на отчаянный шаг, который с каждым годом все труднее и труднее совершить, возможно потому, что все меньше и меньше остается времени на исправление ошибок.

Но оба сердцем чувствовали, что ошибки быть не может. Почему? Да кто же его знает-то? Чувствовали – и все тут…

Анна Дмитриевна то поворачивалась не в ту сторону, то хватала не то, что требовалось, – на новой кухне все было расположено непривычно для нее и пока еще не с руки. Однако это не портило ей радостного настроения. О таком «месте приложения труда» могла бы мечтать любая повариха! Единственное помещение в доме, которое было уже полностью готово.

Ее подружка Полина путалась под ногами, с изумленными охами и ахами открывая дверцы шкафов в преждевременных пока еще попытках определить, что на что из посуды класть за праздничным столом. Августа Илларионовна, с прямой спиной и вытянутыми носочками, обходила комнаты, стараясь по возможности придать им обжитой вид.

Дом был отстроен и уже частично годен для проживания. Гоша с Василичем управились, как и задумывали, точно к Новому году, и на праздники было решено устроить что-то вроде новоселья. Но, кроме трех подружек, сейчас в доме никого больше не было. Именно им была поручена подготовка к знаменательному событию, да они бы и сами вызвались готовить, накрывать, убирать, только чтобы пережить это ни с чем не сравнимое ощущение нужности дорогим и близким людям.

Правда, поначалу мнения о том, как справлять двойной праздник, разделились. Молодежь склонялась в пользу фуршета, чтобы можно было положить на тарелку то, что душа пожелает, и разбрестись по дому. Благо здесь были укромные неизученные уголки. Остальные же горой стояли за традиционную трапезу за общим столом, с белой накрахмаленной скатертью и уже обретшим черты ритуала ходом событий. Они же, будучи в численном большинстве, и победили.

Основным местом, где предстояло развернуться праздничным «гуляниям», была выбрана самая большая комната. Не то гостиная, не то столовая – пока еще не было определено точно, но с настоящим камином, выложенным из кирпичей, с двумя изразцовыми вставками на манер древнерусских по бокам…

Недоработанность интерьера скрадывали мерцающие огоньки свечей, что наставила во всех углах Нинуля. Димасик следовал за ней как привязанный, куда бы она ни направлялась, или же усаживался рядом и замирал с блаженным видом, то обняв за талию, то положив голову ей на плечо.

Пламя камина добавляло атмосфере, царящей в комнате, уюта. А когда тушили электрический свет, было видно, что перед домом из сугроба торчит разукрашенная, вся в разноцветных огоньках, настоящая живая елка, которую придумали нарядить Павел с Дашей. Родители, облюбовавшие себе огромное кресло, в котором умудрились поместиться вдвоем, украдкой наблюдали за отпрысками, надеясь определить, насколько осуществимы их тайные надежды породниться еще теснее.

Татьяна все время крутила с непривычки на пальце обручальное кольцо, с обожанием поглядывая на мужа. Они расписались месяц назад. Но обоим казалось, будто знакомы они давным-давно, с незапамятных времен, и роспись в книге регистрации браков не более чем пустая формальность. Именно поэтому Татьяна умолила родных не устраивать застолья с массой гостей.

– Как-нибудь после, ладно? – просила она, молитвенно сложив руки.

И ей неожиданно пошли навстречу. «Можно и подождать, – решили три старушки, – ведь существуют еще и годовщины свадеб…»

На Татьяне было ярко-красное шифоновое платье с глубоким вырезом углом, что эффектно подчеркивало ее грудь. Раньше она и помыслить не могла надеть такое, отдавая предпочтение скромненьким немарким вещицам. А в последнее время вдруг ощущала себя красивой и молодой.

– Этот цвет так идет к твоим пушистым светлым волосам! – проникновенно произнес Гоша, впервые увидев ее в этом платье. – Тебе вообще надо отдавать предпочтение ярким тонам. Ты такая эффектная женщина, и как это именно мне повезло заполучить тебя?

После этих слов Татьяна ощутила себя счастливейшей из женщин и ответила то, что лежало на сердце:

– Знаешь, мне тоже несказанно повезло.

Сейчас она обвела комнату взглядом рачительной хозяйки. Ее сын фотографировал знаменательное событие и его участников, стараясь подловить выигрышные или забавные моменты. Сверстники Павла сбились в кучку и оживленно болтали о чем-то своем, не забывая подливать себе шампанского. В углу жил своей новогодней жизнью телевизор. Его оставили в покое после тщетных попыток увидеть на экране кого-либо, помимо Коли Баскова, Максима Галкина и несравненной Аллы Борисовны.