Елена Рахманова - Женское счастье

Людмила с мужем топтались под музыку возле камина, прильнув друг к другу. Сева в этой еще не до конца обставленной комнате все равно смотрелся больше на месте, чем в старом, полуразваленном доме. Хотя сам он, в силу особенностей своей журналистской жизни, чувствовал себя вольготно в любой ситуации – и в Букингемском дворце, во время пресс-конференции королевы, и в избе тамбовского мужика, у которого из съестных припасов была лишь квашеная капуста. Мужик сидел на печи, свесив ноги, и, смачно сплевывая на неметеный пол, комментировал игру в подкидного дурака, в которую поздним вечером с увлечением резались Сева и корреспондент местной газеты, приехавшие в эту глушь делать материал о загадочной русской душе.

Сейчас Сева, в смокинге и с галстуком-бабочкой, выглядел настоящим денди, особенно когда вальсировал с бонтонной Августой Илларионовной, надевшей по торжественному случаю длинное вечернее платье. На свою жену он махнул рукой. Та, с горящими от возбуждения глазами, подобрав подол своей широкой шуршащей юбки из переливчатой сине-зеленой тафты, шныряла по всему дому, прикидывая, к чему бы приложить свои художественно одаренные руки. Ирине уже клятвенно пообещали, что особенно препятствовать не будут. Хозяева просто побоялись противоречить ей, видя обуревающий Ирину творческий азарт.

На отодвинутом к стене столе красовались живописные остатки праздничного пиршества. Под ним выстроилась батарея пустых бутылок. Но в сугробе возле входной двери охлаждалась еще пара бутылочек шампанского – ближе к утру ждали появления Василича с супругой Ингой, вывезенной им еще в бытность курсантом военного училища из-под Калининграда. Они встречали Новый год в кругу семьи, тем более что буквально за неделю до праздников старшая дочь преподнесла им подарок – внука, толстенького и щекастенького.

– Пап, мы пойдем немного погуляем, ладно? – сообщила Даша, подходя к Гоше, который с Людмилиным супругом как раз собирался выпить на брудершафт. – А то надоело в доме сидеть.

– А не страшно? – тут же всполошилась Татьяна. – Все-таки ночь на дворе!

– Да вы что, Татьяна Валентиновна, – снисходительно улыбнулась девушка, – нас же будет четверо. И потом, у вашего Паши черный пояс по карате.

– Правда? – несколько озадаченно произнесла она, но, верная себе, продолжила: – А если их будет много…

Гоша заставил ее замолчать, ласково сжав руку.

– Конечно идите, – сказал он.

С радостными воплями молодежь кинулась в прихожую. Несколько минут шумной возни – и с громким стуком хлопнула входная дверь. А затем раздался треск и грохот разрывающихся петард, небо и снег окрасились разноцветными отблесками. Откуда-то с соседних улиц донесся ответный звук новогоднего салюта и лай потревоженных собак. Значит, не одни они праздновали Новый год в поселке «Энергетик».

Все подошли к окнам, чтобы полюбоваться восхитительным зрелищем.

– Тань, а помнишь, ты как-то говорила, что на территории вашего кооператива собираются строить частный пансионат. Слухи подтвердились или нет? – спросила Людмила.

– Это все Вера Никитична на хвосте всякие небылицы приносит, – ответила Татьяна. – Я с Флеркой созванивалась, а она у мужа все разузнала: пока мы можем не беспокоиться.

– Пока – это сколько?

Татьяна засмеялась:

– Я тоже ее об этом спросила. Ответила, что на наш век хватит, а там – кто знает.

– Знаешь, это самый лучший Новый год, который я только помню, – тихо произнес Сева и обнял стоящую рядом жену за плечи. – Правда здорово иметь возможность жить время от времени за городом?

– Правда, – прошептала она и хотела было добавить, что и им не мешало бы в свое время обзавестись дачей, но муж неожиданно ее опередил.

– Слушай, Гоша, а как вы решили поступить со старым домом? – спросил он.

– Да вот собираемся привести его в порядок. Вдруг кто-то из знакомых надумает пожить летом за городом…

– Пожалуй, мы с Ирой уже надумали, – ответил Сева. – Что скажешь?

– Тогда милости просим, и не обязательно дожидаться лета. – Гоша обвел рукой вокруг. – Этот тоже в вашем распоряжении, причем в любое время года. – И добавил, обращаясь уже ко всем: – Мы с женой всем вам и всегда будем рады.

«С женой, – мысленно повторила за ним Татьяна и ощутила, как сладко заныло сердце. – А ведь еще несколько месяцев назад я и не чаяла, что кто-нибудь когда-нибудь назовет меня так».

– Да я хоть сейчас здесь останусь, – откликнулась на приглашение бесхитростная Анна Дмитриевна. – Мне тут все очень даже нравится… Хотя нет, одной будет страшновато.

– Ну почему же одной, – степенно заметила Полина Денисовна. – Если ты, Нюра, согласишься, то и я могла бы здесь пожить. А Гоша с Таней приезжали бы к нам на выходные или когда им захочется.

Она произнесла это так, будто все уже было оговорено с хозяевами дома заранее, оставалось только заручиться согласием подружки. Впрочем, вполне возможно, предварительный сговор действительно имел место…

От камина неожиданно повеяло холодом – это с видом Снежной королевы, которой нанесли жесточайшее оскорбление, замерла Августа Илларионовна. Она не произнесла ни слова, но все сразу почувствовали себя бестактными свиньями. Так обидеть человека!.. Но чем?

– Знаешь, дорогая, – как ни в чем не бывало произнесла Полина Денисовна, – я даже боюсь предлагать тебе тоже пожить здесь. Все-таки деревня зимой это не то, к чему ты привыкла, но мы были бы так рады, если бы ты составила нам с Нюрой компанию…

«Снежная королева» вмиг растаяла, просияв благодарной улыбкой. Конфликт был счастливо разрешен. И словно в подтверждение этому с улицы донеслись урчание мотора, приветственный прерывистый автомобильный сигнал и громкие радостные вопли. Через несколько минут в комнату ввалились шестеро заснеженных людей, и празднование Нового года вступило во вторую стадию. Стол был снова отодвинут от стены, поставлены чистые тарелки и фужеры, вынуты из сугроба бутылки, к которым присоединили еще две, привезенные вновь прибывшими гостями.

А затем наступил момент, которого любой человек независимо от возраста ждет в эту ночь с нетерпением маленького ребенка, который верит в чудеса, в Деда Мороза, в исполнение желаний. К нему готовились с воодушевлением и азартом, причем взрослая часть собравшихся. Для молодой поросли, взирающей на «предков» со скептически-снисходительным прищуром, то, что последовало далее, стало полнейшим сюрпризом.

В дверь комнаты, почему-то вдруг оказавшуюся закрытой, громко постучали, и Людмила, делано удивившись, всплеснула руками:

– Ой, кто это там?

– Это я, Дедушка Мороз! – раздалось басом из-за двери, а затем на пороге появился Василич в шубе жены, подпоясанной длинным красным шарфом, и с окладистой, аккуратно вырезанной и завитой бородой из белой бумаги. На голове у него была меховая шапка, украшенная звездой с елки. – Здравствуйте, детки!