Марго Романова - Тайга

Анастасия Викторовна начала мелено подниматься со стула, но Николай остановил ее.

— Не уходите, прошу, — умоляюще посмотрел он на нее. — Мне нужно знать все. Безвестность намного хуже любой правды. Оставьте нас, пожалуйста, девушка. Обещаю, что со мной все будет хорошо. Если же вы вынудите ее уйти, то я за свое здоровье не ручаюсь. Прошу, оставьте нас еще на несколько минут.

— Хорошо, — строго сдвинула бровки девушка. — У вас ровно десять минут. Я засеку.

— Спасибо, — попытался улыбнуться ей Николай и, едва захлопнулась дверь за бдительной медсестрой, потребовал: — Говорите же, что произошло дальше.

— Мы прожили в ее избушке почти два месяца, — обреченно продолжила женщина. — Все это время она готовила Рябинушку к родам. Читала какие-то заклинания. Целыми днями моталась по лесу и собирала всевозможные травки.

Мы с Рябинушкой тоже много гуляли. Она начала хорошо кушать. Ее кожа очистилась, волосы окрепли и вновь заблестели здоровым блеском. Несколько раз она пыталась поговорить со своей матушкой, но та ни разу не отозвалась. Переживала Рябинушка и из-за того, что больше не понимает языка животных и птиц. Каждый день мы ходили к лесному ручейку. Рябинушка могла часами смотреть на него.

Пришла осень. На улице стало сыро и зябко. Рябинушка сильно мерзла. Она надевала на себя все свои вещи и все равно тряслась в ознобе. Поэтому наши с ней прогулки становились все реже и реже. Да и ходить ей становилось все тяжелее. У нее был огромный живот, а сама она не набрала ни грамма. До последнего оставалась такой же худенькой и хрупкой.

Ради нас ведьма выгнала из своего дома всю свою нечисть. Остался только огромный паук, с которым старуха никак не могла расстаться. Она называла его своим лучшим другом. Удивительно, но, кажется, они искренне любили и понимали друг друга.

Все было решено заранее. Рябинушка долго умоляла ведьму отдать ребенку ее душу и сердце. Старуха не соглашалась. Она объясняла нашей девочке, что одно сердце нельзя пересаживать дважды. Но Рябинушка была непреклонна. Она сказала, что без этого ребенка ей все равно не жить. А так хотя бы у крошки будет шанс. И в конце концов ведьма решилась на это безумие.

Последние несколько дней перед родами мы почти не ели и не спали. Кусок не лез в горло, а как только начинали закрываться глаза, сознание рисовало страшные картины. Хотя внешне Рябинушка сохраняла полное спокойствие. Она очень скучала по тебе. Несколько раз порывалась поехать в город, но я ее останавливала. Этой поездки она бы точно не пережила.

Когда начались роды, мы пошли к ручью. Той ночью выпал первый снег. И на рассвете лес напоминал какой-то сказочный нереальный мир. Перерывы между схватками становились все короче. Когда страшные боли ослабевали, Рябинушка обращалась с мольбами к Тайге. Она просила матушку простить ее, и помочь, помочь не ей, а ее крошечному сыну. Но Тайга молчала. Она оставалась безучастной к мукам своей бедной девочки.

Мы не успели дойти до ручья. А ведь ведьма утверждала, что вода нам поможет. Рябинушка закатила глаза и рухнула на промерзшую землю.

— Началось, — сквозь зубы процедила она, и ее жуткий крик огласил лес. И Тайга зашумела, ожила. Я видела такое впервые, и мне стало страшно. Каждое дерево, каждый кустик потянулись навстречу к нам. Она будто стонали в унисон Рябинушке.

— Тайга тебя услышала, — прошептала я Рябинушке. — Она поможет тебе.

Но моя девочка уже ничего не слышала и не видела. Невыносимая боль наполнила все ее тело, застилая собой другие чувства. Это было ужасно. Боль ломала ее, разрывала на куски. Она металась на траве, издавала страшные крики…

И тут ведьма достала свое страшное орудие. Острие ножа блеснуло в предрассветных сумерках яркой вспышкой. Старуха подошла к Рябинушке и замахнулась. В этот момент на секунду сознание вернулась к нашей девочке. Она широко открыла глаза, в которых читалось лишь одно — дикий, нечеловеческий страх.

— Ты не передумала? — шипящим голосом спросила ее ведьма.

Рябинушка отрицательно качнула головой и обреченно прикрыла глаза. Нож резко пошел вниз. Я как завороженная смотрела на него. И вдруг, на полпути остановился и с бешеной скоростью понесся вверх. Когда я подняла глаза, старуха была наверху. Огромный клен поднял ее к самой своей макушке, его крепкие ветви примотали старческое тело прямо к столбу. Они сжимали ее все сильнее и сильнее. Старуха сначала кричала, а потом притихла, начала хрипеть. Она задыхалась.

Рябинушку накрыла новая волна боли. Она звала ведьму. Молила ее поскорее прекратить эти невыносимые муки. Я не знала, чем помочь своей бедной девочке. В этот момент и появились они. Прекрасные девы, облаченные в белые невесомые одежды. Они окружили Рябинушку и начали водить вокруг нее хоровод. Странные, заунывные песни понеслись по тайге. Рябинушка притихла, кажется, даже улыбнулась искусанными до крови губами.

— Родные вы мои, — прошептала она. — Заберите меня к себе, прошу.

Тогда одна дева подошла к ней. Наклонилась над ее измученным телом, положила ладонь на ее огромный живот. Судорога прошла по нему, и на свет появился ребенок. Только он ни плакал, ни кричал. Мальчик был мертв. Рябинушка посмотрела на него красными, усталыми глазами, тяжело вздохнула и посмотрела вверх.

— Небо падает на меня, — радостно прошептала она. — Спасибо тебе матушка, что простила меня.

И в следующую секунду ее не стало. То есть совсем не стало. Она превратилась в белое облачко и поднялась наверх, к самому солнцу.

В палате стало очень тихо. Было отчетливо слышно, как белые, крупные снежинки ударяются о стекло, будто кто-то стучался в окошко, пытаясь попасть внутрь, в уютное домашнее тепло. Кто-то, кому было зябко и неуютно, кому было невыносимо одиноко и страшно одному.

— Откройте форточку, — проглотив огромный ком, перекрывающий дыхание, попросил Николай. — Душно очень.

Анастасия Викторовна покорно приоткрыла створку. Свежий воздух ворвался в помещение, закружил по палате, заплясал, забрался в легкие людей, находящихся здесь. Едва уловимый, до боли знакомый запах свежести и леса окутал молодого мужчину и пожилую женщину, сердца которых были скованы единой болью.

— Она всегда будет рядом с нами, — заплакала Анастасия Викторовна. — Всегда.

— Где мой сын? — вздрогнул Николай. — Вы похоронили его?

— Его тельце унесли с собой берегини, — опустила плечи женщина. — Они сказали, что сами предадут его земле. Я не стала им противиться.

— Как странно, — прошептал Николай. — Будто и не было их в моей жизни. Даже могилки не осталось, куда можно было бы ходить оплакивать их судьбу. Будто это была сказка, красивая и неповторимая сказка про любовь. Только как мне жить, зная, что чудес в моей жизни больше не будет? Не надо мне такой жизни, не хочу. Я пойду вслед за ними. Здесь мне нет места.