Сандра Мэй - Северное сияние

– В «трах-избушке»...

– Ничего себе! Неужели Мэгги водила туда дочку?

– Может, Фергюс...

– Ты что, Томми, сбрендила? Да он к дочери и близко не подходит, словно ее и нет.

– Но зачем Мэгги водить туда девочку?

Моника нахмурилась и негромко произнесла:

– В принципе почему нет? Там тепло, есть камин, можно навести порядок и сделать отличный зимний домик для игр...

– Там пыль и грязь.

– А... зачем тебя туда понесло?

– Так. Решила посмотреть.

Они обменялись одинаково смущенными взглядами. «Трах-избушка» была их общим прошлым. Томми торопливо махнула рукой.

– Тетка меня съест, если я не явлюсь к ужину. Пока, Моника. Привет Люку.

– Ладно. Привет тете Джине и тете Лючии. Я зайду в выходные...

Томми гнала машину к дому, а в голове крутился калейдоскоп мыслей.

Машинка Люка – машинка Джейка – машинка Элли... «Трах-избушка»... Брюси и его бешеная ревность к Ти Джею... поцелуй, который видел Брюси... Ти Джей – «плохой человек»... Значит, Брюси убивал? Но кого тогда видели, по словам Дарлы, целующейся с Фрэнком Сомервиллем?.. Брюси тоже видел и разозлился, после чего убил Фрэнка?.. Поцелуй Ти Джея напомнил Брюси о случившемся, он впал в ярость... Позвонить Ти Джею... Что, если Брюси бросил машину и пошел в кемпинг, убивать «плохого человека» Ти Джея?!

Томми яростно выжала газ до упора. Скорее позвонить Мэри и предупредить ее о Брюси! Потом дяде Биллу...

Дом встретил, как и всегда, теплым желтым светом в окнах, уютным резным крылечком, ароматом пирогов. Томми вылетела из машины и пулей ворвалась в прихожую. Телефон...

Странно, почему ее не встретил Байкер?

Чей это веселый смех доносится из гостиной?

И ПОЧЕМУ У НИХ В ДОМЕ ПАХНЕТ ОДЕКОЛОНОМ ТИ ДЖЕЯ РЕЙЛИ?!

Все ответы ждали ее в гостиной. Байкер сидел на ковре у камина и с обожанием смотрел на нового друга. Лючия и Джина, вспомнив, что они итальянки, хохотали и щебетали, что твои птички. А в кресле у камина непринужденно сидел обладатель и носитель, так сказать, аромата дорогого парфюма, Томас Джефферсон Рейли собственной персоной. В данный момент он рассказывал легкомысленным итальянкам что-то из своей многотрудной жизни, а они охали и восторгались. На столе сверкали хрусталь и серебро, ростбиф был уже наполовину съеден, вина осталось едва ли на треть хрустального графина...

Томми даже сама не сразу определила, ЧТО она чувствует. Это была гремучая смесь из тревоги, ярости, подозрительности, облегчения, изумления, недоверия и удовольствия. Она прислонилась к косяку двери и по возможности грозно поинтересовалась у Байкера – намеренно игнорируя всех остальных:

– И как это понимать, сторож? Заходите, люди добрые, берите что хотите? Почему ты меня не встретил?

Байкер изобразил высшую степень раскаяния путем волнообразного движения всем телом, виновато тявкнул – и снова устремил восторженный взор на новое божество. Божество потрепало Байкера по лобастой башке, вогнав счастливого пса в предкоматозное состояние.

– Не ругай нас, Томми. Мы очень любим сухарики с подливкой.

– Ха! Тетя! Мама! Что у нас за праздник?

Джина Бартоломео улыбнулась и прикрыла глаза.

– Я так давно не смеялась... Лючия, милая, я просплю сутки, не меньше. Вечер был великолепен. Ти Джей, а кто эта милая девочка? Ваша знакомая, да?

Ти Джей и глазом не моргнул. Вежливо и спокойно ответил:

– Это Томасина, ваша дочка. Она очень похожа на вас, Джина. Такая же красавица.

Джина кивнула и улыбнулась Томми почти прежней своей улыбкой.

– Да, Томми умница и красавица. Я горжусь своей дочерью. Томми, не сердись, мы почти все съели, но у нас впереди еще тыквенный пирог с мороженым. Лючия, cara mia, пусть ребята сходят за мороженым, а ты пока порежешь пирог? Ти Джей, мороженое в большом холодильнике на улице.

Томми отлепилась от косяка и стальными пальцами впилась в плечо невозмутимого мерзавца.

– Да, Ти Джей, пойдем-ка выйдем, подышим. Заодно и Байкер растрясет сухарики. С подливкой.

Ти Джей встал и сообщил:

– Ваша Томми из меня веревки вьет. Пойдем, ненаглядная.

И обнял ее самым бессовестным образом! Томми потеряла дар речи, а Лючия сладко улыбнулась.

– Не забудьте по дороге, что вы идете за мороженым.

В результате Томми пулей вылетела во двор, достала мороженое и вернулась на крыльцо, где Ти Джей благостно озирал окрестности, глубоко втягивая морозный воздух.

– Ты зачем приехал?

– В гости. Должен же я посмотреть, как живет девушка, к которой я неравнодушен?

– Слушай, кончай ломать комедию, здесь же никого...

– Ти Джей! Томми! Мне нужна помощь.

Лючия появилась на крыльце, заставив Томми умолкнуть. Ти Джей забрал у нее мороженое и радостно сообщил:

– А мы уже идем. Скажите, мне кажется – или сегодня ночью пойдет снег? В воздухе пахнет морозом...

– Вы совершенно правы. Постепенно обживаетесь? После Майами, должно быть, нелегко?

– Да, снег там почуять трудно. Я думал, что я не смогу жить в холоде, но теперь... теперь я, пожалуй, пересмотрю свое отношение к природе. Томми, ты идешь? Я ел тыквенный пирог сто лет назад.

И они вошли в дом, причем Томми кипела от ярости, а Ти Джей просто-таки излучал благодушие.

Пирог удался на славу. Некоторое время все только постукивали ложками о тарелки, а потом Джина вдруг вскинула голову.

– У нас есть ужасно смешная фотография Томми в детстве. Она сидит перед огромным пирогом и таращит глаза. Бантики на голове, такая смешная...

Ти Джей улыбнулся и положил руку на спинку стула Томми.

– Я бы с удовольствием посмотрел на эти фотографии. Очень люблю старые семейные альбомы.

Томми едва не подавилась и сердито буркнула:

– Возможно, в другой раз. Я не помню, где они лежат.

Лючия безмятежно сообщила:

– А я помню. Наверху, в моей старой комнате. Ти Джей, расскажите, как вы придумываете свои книги? Наверное, это страшно интересно – придумывать чужую жизнь?

Ти Джей задумчиво смотрел на Томми.

– Как вам сказать, Лючия... Честно говоря, я мало что придумываю. Жизнь так разнообразна, что интересные истории буквально кишат вокруг нас с вами. Веселые, грустные, смешные... страшные. Всякие. Нужно только ухватить историю за хвост и не дать ей ускользнуть. Вот это бывает по-настоящему интересно. И трудно.

– Почему же?

– Ну... ведь не всем хочется открыть свое истинное лицо. Люди склонны ко лжи.

– Это верно. Но ведь вы писатель, вы можете себе позволить пофантазировать.

– Только не тогда, когда речь идет о жизни и смерти человеческой. А ведь это, согласитесь, и есть самые интересные истории.

Томми сидела, как на иголках. Ти Джей провоцировал ее, вызывал реакцию. Значит, надо не дать ему шанса. Надо сидеть спокойно, молча, не реагировать вообще ни на что...