Вирджиния Лавендер - В ритме фламенко

Но следовало посмотреть правде в глаза: исследования не выглядели такими уж захватывающими, а мысли неумолимо разбредались в разные стороны. К своему великому ужасу, Маргарет забывала вымыть пробирки, перестала выключать приборы, а в один прекрасный день дошло до того, что не включила вовремя термостат и благополучно запорола серию опытов.

После истории с термостатом она впала в панику и взяла двухдневный отпуск за свой счет. К слову сказать, несчастная жертва карьерных амбиций слегка простудилась, что при установившейся сейчас жаре выглядело совершенно невероятным. Возможно, во всем виновата была злополучная морская прогулка, а может быть, просто скверное настроение.

Увы, работа на новом месте, с холодных и туманных берегов Англии казавшаяся беспрерывной череды великих открытий в райских кущах, на самом деле не очень-то заладилась.

Сидя в номере отеля, Маргарет злилась на жизнь, на себя, на окружающий мир и даже на бесконечную жару за окнами, слегка спадающую только к вечеру. Да и то все облегчение заключалось в том, что прямые солнечные лучи сменялись жарким маревом, поднимающимся в сумраке от раскаленного асфальта и смутно белеющих каменных стен. Море, такое близкое теперь, казалось забытой сказкой или чьим-то недобрым вымыслом.

Молодая женщина одиноко сидела в номере, пила аспирин, с терпеливой безнадежностью полоскала горло противным эвкалиптовым раствором, старательно спала в колючих шерстяных носках — ничего конечно же не помогало. Одиночество выглядело теперь невыносимым, хотя еще месяц назад она отдала бы за возможность побыть одной пару десятков лет жизни.

По счастью, на второй день ее вынужденного затворничества в номере мелодично зазвонил телефон. Франческа, обеспокоенная внезапным и длительным исчезновением молодой англичанки, решила справиться о ее здоровье и раздобыла координаты.

— Да у меня все в порядке, — смущенно пробормотала не привыкшая к проявлениям внимания Маргарет. — Просто горло першит и температура…

— Ну ты лечись, — защебетала Франческа. — Мы без тебя уже соскучились. Да и месье Малярб живо интересуется, куда это ты пропала.

Чтоб ему самому пропасть!

— Передай, пожалуйста, месье Малярбу, что у меня ангина, — мрачно ответила больная.

— Врешь! — радостно воскликнула Франческа. — Какая может быть ангина в такую жарищу?

— Ничего не вру, — немедленно обиделась молодая женщина, надрывно кашляя в трубку. При одном воспоминании о противном начальнике лаборатории в горле начинало саднить. — У меня самая натуральная ангина! И к тому же кашель, вот, слышишь? Горло распухло все — глотать больно, сил нет…

— Ну, ангина — это не особенно заразно, насколько я знаю, — оптимистично заметила болтливая лаборантка. — Тогда я сообщу месье Жерару, что тебя можно навестить. Он очень беспокоится о твоем здоровье, прямо-таки места себе не находит от волнения.

— Франческа, милая, только не это! — взмолилась несчастная. — Скажи ему, что у меня чума, проказа, сибирская язва, ну, не знаю что… но что-то очень заразное, жутко, страшно заразное. Ко мне даже нельзя приближаться, и по телефону эта болезнь тоже передается… Ну, соври что-нибудь, напряги фантазию, прошу тебя!

— Ага, сдается мне, что Липучка-Вонючка положил на тебя глаз, не без того. — И на том конце провода послышалось хихиканье.

— Кто? — не поняла Маргарет.

— Месье Малярб. Мы его так зовем, Липучкой-Вонючкой, — охотно пояснила Франческа. — По-моему, нет женщины в «Аквариуме», к которой он бы не подкатывал в свое время… Ах, прошу прощения, ошибаюсь: вот разве что мисс Вандербилт. И то исключительно потому, что он ее боится до полусмерти и нервных судорог…

Какая милая женщина, немедленно подумала Маргарет. Просто кладезь добродетели! Бриллиант среди научных работников! Я ее сильно недооценивала. При случае непременно сделаю ей что-нибудь хорошее. Перепишу всех ее дискусов или буду неделю кормить дельфинов.

— Впрочем, ты не переживай, он твоего адреса не знает, — обнадежила ее хорошенькая испанка. — Я ему не сказала, хоть он и спрашивал. Сказала, что у тебя свинка и что это необычайно заразно, а также опасно для мужской потенции. Липучка-Вонючка теперь к тебе и близко не подойдет в ближайшее время.

— О, спасибо! — с облегчением выдохнула молодая женщина, ощущая, как с плеч словно бы свалился огромный камень. — Не знаю, как тебя и благодарить. С меня приглашение на чай, или в кино, или куда захочешь…

— Пустое. Одно удовольствие сделать гадость нашему противному надутому павлину. С тех пор как этот лощеный негодяй вынудил Лусию уволиться…

— Я так и думала, что тут не обошлось без этого старого ловеласа, — пробормотала себе под нос Маргарет. — И как только его не пристукнул кто-нибудь в темном углу? Может быть, поторопить события?

— Так формально же он ни при чем, — немедленно отреагировала Франческа. — Лусия, бедняжка, была совсем молоденькой дурочкой. Появилась у нас только прошлой весной, мечтала о карьере ихтиолога. Надо сказать, у нее действительно были блестящие способности и настоящий талант к науке, не то что у меня.

— Ну что ты!

— Да нет, я свои возможности знаю, — равнодушно ответила Франческа. — Ну ненавижу я противную латынь и совсем не понимаю, что там к чему в этих хромосомах. Даже не помню, сколько их положено человеку иметь. Не знаю и знать не хочу. Вот так!

— Но разве ты не собираешься учиться дальше?

— Мне нравится моя лаборантская работа. Здесь я на месте и времени свободного остается много. А потом в меня влюбится богатый красавец, увезет на свою виллу, я буду сидеть дома, выращивать розы и воспитывать детей. Трех девочек и троих мальчиков!

Знакомая песня, мелькнуло в голове Маргарет. Познакомить ее с Микаэлем, что ли? Вот кто подойдет по характеру этому чадолюбивому испанцу на все сто процентов. Хотя, нет, ничего не получится, он явно предпочитает блондинок.

— А ты сама-то разве не хочешь завести детей? — простодушно осведомилась Франческа.

— Н-не знаю… Пока, наверное, нет, — здорово покривила душой молодая женщина.

Одна мысль о том, чтобы родить ребенка, вызывала у нее нервную дрожь. Будучи женой мистера Эшби, будущая звезда гидробиологии умудрялась предохраняться тремя различными способами одновременно — так ее ужасала сама идея материнства.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что мистер Эшби не являлся образцом здоровья и мужской красоты, а, напротив, успел нажить себе объемистое брюшко, небольшую, но выразительную лысину и имел скверную привычку курить длинные вонючие сигары.

— Какая ты странная… — удивленно протянула ее собеседница. — Все вы, иностранки, ужасно странные. Мэйхуа вообще рассказывала, что у них, в Китае, можно завести только одного ребенка. Вот ужас-то! А ей так хочется иметь большую семью…