Виктория Холт - Седьмая девственница

— Он кажется… более спокойным. Умиротворенным.

— У него кто-то есть?

— Нет. Он просто успокоился… духовно.

Я резко сказала:

— Если бы он действительно любил тебя, Меллиора, он бы тебя никогда не покинул.

Она спокойно смотрела на меня.

— Наверное, есть несколько видов любви, Керенса. Наверное, нам трудно понять их все.

Я почувствовала презрение к ним обоим — и к Джастину, и к Меллиоре. Мне не в чем упрекать себя. Они оказались не способными на глубокую и страстную любовь. Любовь для них — это что-то правильное и управляемое. Так не любят. То, что я сделала, не должно меня угнетать. В конце концов, если бы они действительно любили, они бы не позволили себя разлучить. Единственная стоящая любовь — это такая, ради которой можно забыть все практические соображения.

Неожиданно до нас донеслись необычные звуки: топот ног, голоса.

— Что происходит? — спросила я, и мы замолчали, прислушиваясь, в то время как голоса приблизились. Я услышала громкое звяканье дверного колокольчика, после чего последовали молчание и шаги Хаггети. Затем опять звуки голосов, и Хаггети вошел в столовую. Когда он вошел, я подняла глаза.

— Да, Хаггети. Он кашлянул.

— Это депутация, мэм. Они хотят видеть мистера Сент-Ларнстона.

— Вы сказали им, что его нет дома?

— Да, мэм, но, думаю, они не очень-то мне поверили.

— Что это за депутация?

— Ну, мэм, там несколько человек вроде бы от Феддера, и с ними Сол Канди.

— И они пришли сюда? — спросила я. — Зачем?

У Хаггети был смущенный вид.

— Ну, мэм, я же им говорил…

Я знала, зачем они пришли. Они хотели, чтобы шахту Сент-Ларнстонов обследовали на наличие олова. Если она могла дать им работу, они хотели эту работу получить. А почему бы нет? Разве не могло это быть решением и наших проблем? Однажды шахта уже спасла аббатство. Почему бы ей не сделать этого снова?

Я сказала:

— Я встречусь с этими людьми, Хаггети. Проводите их в библиотеку.

Хаггети стоял в нерешительности; я властно посмотрела на него, и он пошел исполнять мое приказание.

В библиотеке я встретилась с ними лицом к лицу. У Сола Канди был важный и решительный вид. Серьезный человек, вожак, подумала я; и мне опять стало любопытно, что же он нашел в Хетти Пенгастер.

Сол был здесь главным, и я обратилась к нему.

— Вы пришли к моему мужу, но его нет дома. По деловым вопросам он обычно советуется со мной, поэтому, если хотите, можете сказать мне, зачем вы пришли сюда, а я передам это ему.

Они раздумывали; я видела скептическое выражение на нескольких лицах. Может быть, они не верили, что Джонни нет дома; может быть, они не хотели разговаривать с женщиной.

Мы с Солом Канди присматривались друг к другу. Я была уверена, что он вспомнил, что я внучка бабушки Би, и решился поговорить со мной.

— Ну что ж, мэм, — сказал он, — это уже точно, что шахта Феддера закрывается, и это многим из нас сулит прямо-таки беду. Мы-то думаем что в сент-ларнстоновской шахте полно олова, и хотим это проверить, а коли это так, то пускай она работает.

— Мне кажется, это справедливо, — ответила я.

Я увидела выражение облегчения на их лицах и продолжала:

— Как только мой муж вернется, я скажу ему, что вы приходили, и этот вопрос будет рассмотрен.

Сол Канди продолжал:

— Только, с этим, мэм, не надо тянуть. Думаю, всем будет спокойнее, если мы начнем готовить буры.

— Почему вы так уверены, что в шахте Сент-Ларнстонов есть олово?

— Ну, наши деды рассказывали нашим отцам, а отцы рассказывали нам, как ее закрыли ни с того ни с сего. По капризу, как говорится. Тогда это тоже принесло нам целую кучу бед. Ну, а нынче идет тяжелое время, а тяжелое время — это не то время, чтоб джентльмены вытворяли капризы.

В этих словах была угроза, а я не любила угроз, однако понимала, что у них есть веские основания и в их соображениях было много здравого.

— Я непременно передам мужу, что вы заходили, — заверила я их.

— И скажите ему, что мы еще придем.

Я наклонила голову, и они вежливо вышли друг за другом.

Я вернулась к Меллиоре. Она была совсем бледной.

— Керенса, — сказала она, и в глазах ее было восхищение, — есть на свете что-нибудь, чего ты не можешь?

Я ответила, что не вижу ничего необычного в том, что я сделала, подумав при этом: вот и ответ. Шахта будет пущена вновь. Аббатство будет спасено для сэра Карлиона.

Я еще не спала той ночью, когда пришел Джонни. Даже не заговорив, я увидела в его глазах отчаяние. Это означало, что он проигрался.

Тем лучше! Теперь он будет так же, как и все остальные, стремиться пустить шахту в работу.

Я села в постели и, как только он вошел, крикнула:

— Джонни, здесь была делегация.

— Что?

— Сюда приходили Сол Канди и несколько шахтеров. Они хотят, чтобы ты открыл шахту Сент-Ларнстон.

Он сел на кровать и уставился на меня.

— Я знаю, что тебе это не по нраву. Но ведь это выход из наших затруднений. Что сработало один раз, сработает и другой.

— Ты что, рехнулась? — спросил он.

Он нетвердо встал, подошел к окну и, отдернув штору, стал смотреть в него.

— Ты пил, — выдвинула я обвинение. — Ах, Джонни, неужели ты не видишь, что нужно что-то сделать? Эти люди собираются открыть шахту, невзирая на то, нравится тебе это или нет.

— Если я обнаружу их на территории моих владений, они будут наказаны за незаконное вторжение.

— Послушай, Джонни. Все равно что-то придется делать. Если шахта Феддеров закроется, здесь возникнет масса трудностей. Ты не можешь позволить, чтобы шахта простаивала, когда она может дать людям работу…

Тут он повернулся, рот его дергался. Я не знала, что он в таком ужасном состоянии.

— Ты прекрасно знаешь, что в шахту лезть нельзя.

— Я знаю, что мы должны что-то предпринять.

— Что именно?

— Мы должны дать понять этим людям, что хотим открыть шахту. Что они о нас подумают, если мы откажемся?

Он посмотрел на меня так, словно хотел убить.

— Шахты никто не коснется, — сказал он.

— Джонни!

Он вышел из комнаты. И не вернулся, а ночь провел в своей гардеробной.

Джонни был непреклонен. Он ни за что не хотел открывать шахту. Я никогда не думала, что он такой упрямый. Он изменился; раньше всегда был таким беззаботным и легкомысленным, и я никак не могла понять причину этой перемены. Почему он так решительно настроен против? Он ведь никогда не заботился о фамильной гордости так, как Джастин.

Джастин! У меня появилась мысль написать Джастину. В конце концов, Джастин — все еще глава дома. Если бы он дал свое разрешение начать обследование, этого было бы достаточно.

Я колебалась. Потом представила себе, как Джастин получает письмо и решает, что это хороший повод для возвращения домой, как завоевывает одобрение деревенских жителей. Быть может, если он вернется и откроет шахту, они будут готовы забыть обстоятельства, вынудившие его уехать.