Кэролайн Андерсон - Дом, где поселилась любовь

— И, конечно, она не соглашается переезжать в Лондон. Она его терпеть не может. Когда она сюда приехала, была очень несчастна, но здесь ей стало лучше, с коровами и цыплятами, намного лучше, чем в городе.

Сэм кивнул с печальным видом.

— И что ты собираешься делать?

Он пожал плечами.

— Вернусь в Лондон и попытаюсь забыть о ней, — произнес он с похвальным спокойствием.

— До того или после того, как справишься с болью, которая грызет твое сердце?

Его грудь поднялась, и в следующую секунду он припал к теплой мягкой груди бабушки, добрая рука погладила его по голове, и он расплакался, как ребенок.

Неделя тянулась за неделей. Джемайма чувствовала себя совершенно разбитой, ее угнетала погода и разлука с Сэмом. Она рано вывела коров на пастбище, чтобы они подольше попаслись. Глупо, конечно, и она наверняка пожалеет об этом позже, но сейчас она слишком устала, чтобы чистить коровник и вывозить навоз, а на ремонт трактора денег нет.

Погруженная в свои невеселые мысли, она отправилась на автобусе в Дорчестер, сдала черное платье в комиссионный магазин и получила деньги за костюмы, которые сдала раньше.

Ощутив себя богатой, Джемайма зашла в небольшое кафе, взяла кофе и пирожное, но не доела его: оставила на тарелке и выбежала на улицу, почувствовав внезапный приступ дурноты. Она направилась в парк, села на скамейку, уставилась на свои потрескавшиеся руки и принялась считать в уме, загибая пальцы.

Пять... пять с половиной недель с того дня, когда она упала в реку, три недели с их последней встречи. Вероятно, прошло семь недель после ее критических дней.

Неудивительно, что она так устала.

Джемайма зашла в аптеку, купила тест на беременность и привезла его домой. Два часа она смотрела на него, прежде чем решилась сделать то, что полагалось, и, когда узенькая полоска окрасилась в голубой цвет, сердце у нее отчаянно заколотилось.

Она беременна! Ребенок Сэма растет внутри нее, и через семь месяцев или около того она станет матерью.

— У меня будет ребенок, Нудл. Что ты об этом думаешь? — спросила она у собаки, и та завиляла пушистым хвостом, явно обрадовавшись.

Джемайма тяжело опустилась на кухонный стул и уставилась на полоску. Она принесла ее из ванной и никак не могла заставить себя выбросить ее. Пусть лежит, на всякий случай. Какой случай, она и сама не знала.

Джесс, растянувшаяся снаружи на крыльце, угрожающе зарычала и начала лаять. Джемайма поспешно сунула полоску в ящик стола.

— Привет, Оуэн, — крикнула она через дверь, и тот вошел в сопровождении продолжающей недовольно рычать Джесс и кивнул.

— Как дела? — буркнул он.

— Вроде нормально. А как твоя рука?

Он помахал рукой, с которой недавно сняли гипс, и скривился от боли.

— Немного беспокоит. Надо бы поберечься, да работы много. Вижу, ты выпустила коров?

Она кивнула.

— Да. Решила облегчить себе жизнь. Трактора нет, чтобы чистить коровник.

Оуэн поставил чайник и сел напротив Джемаймы, машинально вертя в пальцах лежащую на столе коробочку от теста.

— Случайно не хочешь продать коров мне в качестве свадебного подарка?

— Не хочу... Что?! Оуэн, ну ты и темная лошадка! Поздравляю! — Она вскочила, подбежала к нему, чтобы обнять, и Джесс угрожающе заворчала со своего места у камина. — Джесс, заткнись, он не на мне женится.

Собака успокоилась. Оуэн, перестав краснеть, все рассказал Джемайме.

— Похоже, Дженни уже давно ко мне неравнодушна, но скрывала свои чувства. Когда я пригласил ее на свидание, она отказала, желая меня помучить и ожидая, что я приглашу ее еще раз.

— А ты не пригласил.

— Да... прошел почти год. Глупо вышло, правда? Хотя я часто приходил к ней в пивную, так что можно считать, что за это время мы неплохо узнали друг друга.

— А теперь ты сделал ей предложение и она согласилась?

Он кивнул.

— Я ее люблю, — признался он, немного смущенный собственным откровенным признанием. Его взгляд упал на коробочку, которую он держал в руках.

Вспыхнув до корней волос, Джемайма выхватила ее у него из рук, но он успел понять, что к чему.

— Джем? — пробормотал он.

— Смотри не проговорись, — потребовала она, грозя ему пальцем.

— Сэм?

— Конечно, Сэм! — возмутилась девушка. — Кто же еще?

Оуэн пожал плечами.

— Не знаю... У вас, городских, все по-другому.

— Я не городская, — твердо заявила Джемайма.

— Нет? Извини. Готов был поклясться, что городская, когда ты впервые прикатила сюда на шикарной машине...

— Это было давно. Теперь все иначе. Я больше не городская. Да и раньше, наверно, не была. — Она разлила чай и села, Оуэн наложил столько сахару в свою чашку, что превратил чай в сахарный сироп, и пристально посмотрел на нее.

— И что ты собираешься делать? — спросил он.

— Ты о ребенке? Рожать, конечно.

— И жить здесь?

— Да... Ну, не знаю, — сбилась она. — Ах, Оуэн, вряд ли я справлюсь. Дело в том, что без стада я не смогу выплатить закладную, которую пришлось оформить, чтобы рассчитаться с долгами дяди Тома, а если я вернусь на работу, что я буду делать со всем этим? — Она махнула рукой в сторону окна, за которым были ферма, коровы, куры, сараи — все требовало ухода, а значит, и денег. — Видимо, мне придется вернуться на работу.

— В качества адвоката?

Она кивнула.

— Да, я ее терпеть не могла... во всяком случае, бракоразводные процессы. Я могла бы заняться чем-то другим в области права, недвижимостью, например, или еще чем-нибудь.

— Может, передумаешь и выйдешь за Сэма?

Она покачала головой.

— Нет, это все равно что выйти замуж за пол-Лондона. Оуэн, ты бы их видел, тамошнюю публику. Можно было подумать, что Сэм их собственность, а ему хоть бы что. Я так не могу.

— А может, тебе бы и не пришлось?

Она пожала плечами.

— Квартира у него большая и красивая. Там он работает. Ребенок в ней ни к чему. Он бы отвлекал его, оставлял бы липкие следы на стекле и замшевой мебели, падал бы с лестницы... Нет, ничего не выйдет.

Она глотнула чаю и посмотрела на Оуэна поверх кружки.

— Ты случайно не хочешь купить мое стадо в качестве свадебного подарка для Дженни?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Сэм был очень занят.

Он был так занят, как никогда в жизни, несмотря на то, что работа над проектом закончилась, и это устраивало его как нельзя лучше. Ему не нравилось пребывать в одиночестве в огромной квартире и маяться от безделья, потому что стоило ему подойти к балконным дверям, и он вспоминал Джемайму. Стоило ему сесть на диван, он думал о ней. Каждый раз, когда он ложился в постель, ее образ вставал перед его закрытыми глазами.

Раньше он и не подозревал, что тоска по женщине может вызвать в душе такое смятение, заставить поблекнуть яркие краски чудесного дня, сделать несмешным самый забавный фильм.