Анита Чарльз - Букет фиалок

Когда Мелори помогла Райфу подняться, он привалился спиной к стволу дерева — видимо, все же нуждался в какой-то опоре, несмотря на заверения, что с ним все в порядке. У Мелори от смущения пылали щеки.

— Какого черта вы замахали рукой, когда мы поравнялись с вами? — раздраженно спросил Райф. — Это ваша белая перчатка напугала Саладина. Кстати, где он?

— Не знаю, — пробормотала Мелори. — Ускакал…

— И как мы его будем ловить? Черт, я, кажется, вывихнул плечо! — Он на самом деле сильно побледнел от боли. — Придется вам самой искать Саладина. Если получится, поймайте его за уздечку, приведите сюда и помогите мне сесть в седло. Я буду вам очень благодарен. Не думаю, что смогу сам дойти до дома.

— Вы уверены, что не сломали ключицу? — еще пуще забеспокоилась девушка.

— Ничего я не сломал. И пожалуйста, не тратьте время попусту и постарайтесь догнать этого черного дьявола, только не подходите к нему сразу слишком близко.

Мелори, ничего не сказав, направилась в ту сторону, откуда доносилось слабое позвякивание уздечки. Через несколько минут она уже уговаривала Саладина вернуться к своему хозяину, и тот не стал выражать протест, когда девушка взяла его под уздцы. Внешне спокойная, хотя душа ее ликовала, Мелори привела коня к Райфу, и тот, увидев их, удивленно поднял брови:

— Значит, вы с ним поладили! Вот умница!

Поднимаясь с земли, он поморщился и еще больше побледнел, но с помощью Мелори вскоре оказался в седле, и она передала поводья ему в руки.

— Спасибо, — кивнул Райф, — теперь вы можете идти.

Однако Мелори наотрез отказалась покинуть его, пока не проводит до дома.

— Я пойду рядом с вами, — твердо заявила она. — Надеюсь, вы не рискнете пустить коня галопом.

— Естественно, нет! — фыркнул Райф и с трудом сдержал стон. — Но вы направлялись в гости. Я слышал, как вы приняли приглашение сегодня утром.

— Ничего, Хардинги все поймут. Я позвоню доктору, и он приедет в «Морвен» осмотреть ваше плечо.

— Еще чего, — процедил сквозь зубы Райф. — Ненавижу врачей… Я не позволю старому Хардингу превратить меня в инвалида!

— Боитесь, что он пропишет вам постельный режим? — улыбнулась Мелори. — Успокойтесь, он просто вправит плечевую кость, если у вас вывих.

— Ну что вы за человек, мисс Гувер! — неожиданно расхохотался Райф. — У вас к каждому есть свой подход: к детям, к лошадям, к сиамским кошкам! А теперь, кажется, вы пытаетесь найти его и ко мне!

— Очень нужно, — сердито буркнула Мелори. — И думаю, вам будет гораздо легче, если вы помолчите. Плечо-то, наверное, ужасно болит.

— Вы очень проницательны, — ехидно заметил Бенедикт, но, вняв ее совету, больше ничего не сказал, пока они не прошли половину пути до «Морвен-Грейндж». Лишь тогда он, как будто между прочим, проговорил, не глядя на девушку: — Кстати, о подходе… Я совсем забыл упомянуть Адриана!

Мелори бросила на него испуганный взгляд, но не проронила ни слова. Она надеялась, что Райф не станет развивать эту мысль.

В «Морвене» сразу поднялся переполох, гости столпились в холле. Соня Мартингейл, только что спустившаяся вниз после отдыха в своей комнате, выглядела пленительно в развевающейся тунике из полупрозрачного черного шелка, с убранными под сетку волосами и в домашних туфлях из ярко-красного сатина на высоком каблуке. Ее белоснежную стройную шею обвивало ожерелье из каких-то красных, как кровь, камней.

— О боже! — вскрикнула она при виде Райфа. — Что случилось?!

— Мистер Райф! — запричитала миссис Карпентер, в ужасе протягивая к нему руки. — Что произошло? Только не говорите мне, что во всем виноват Саладин!

— Именно он, — коротко ответил Райф и через силу продолжил путь к лестнице.

Мелори направилась прямиком к телефону в библиотеке и попросила доктора Хардинга немедленно приехать. Затем сделала знак Фиппсу, который взволнованно переминался с ноги на ногу в дверном проеме, и попросила отнести бренди с содовой в комнату хозяина.

— Саладин сбросил его, — объяснила она.

— Но его еще ни разу в жизни не сбрасывала лошадь! — воскликнул дворецкий, растерявший все свое хладнокровие.

— Ну а этим вечером ему не повезло, — вздохнула Мелори.

На следующее утро, около одиннадцати, когда они с Сереной с трудом пробирались сквозь дебри таблицы умножения, в дверь классной комнаты постучали, и вошел Фиппс.

— Господин передает вам привет, мисс, — сказал он, — и желает видеть вас в своей комнате.

— Господин? — повторила Мелори. — Мистер Бенедикт? В его комнате? Как… как он себя чувствует?

— Настолько хорошо, насколько может чувствовать себя джентльмен, у которого сломана ключица и растянуто запястье, не говоря уже о поврежденной лодыжке, — важно ответил дворецкий. — Он желает видеть вас, мисс, в своей спальне. Вы идете?

— А я? Как же я? — крикнула Серена, готовая последовать за ними, но Фиппс только отмахнулся от нее:

— Вы — нет, мисс Серена. Господин этим утром не расположен к детям.

Райф лежал, опираясь на подушки, на огромной кровати под пологом. В комнате, обитой панелями красного дерева, было темно из-за задвинутых бордовых штор. Здесь витал дух старины — большая часть мебели, судя по всему, была приобретена Бенедиктами в давние века, — и пахло нафталином так, что перехватывало дыхание.

— Доброе утро, мисс Гувер! — прозвучал из-под полога раздраженный голос Райфа. — Пожалуйста, впустите побольше света в эту комнату. Миссис Карпентер заблуждается, считая, что в моем случае свет только навредит. Но я ей уже сотню раз пытался объяснить, что я не инвалид!

— Конечно, вы не инвалид, — быстро согласилась Мелори успокаивающим тоном и сразу же направилась к громадному окну. Она отдернула тяжелые парчовые шторы. Лучи утреннего солнца тотчас заполнили комнату.

Вернувшись к кровати, девушка отодвинула полог и закрепила его петлей. Райф Бенедикт лежал на подушках в шелковой полосатой пижаме, его правая рука покоилась на перевязи, по пуховому стеганому одеялу была разбросана утренняя корреспонденция.

— Так лучше? — спросила Мелори.

— Гораздо лучше, — ответил он и внезапно усмехнулся, почти по-мальчишески, примирительно и как бы извиняясь. — Я чувствовал себя запертым в клетке. Эти кровати на четырех столбах наводят ужас, когда вы больны… или, по крайней мере, прикованы к постели, как обычно говорят. А миссис Карпентер обладает слишком буйным воображением, бедняжка, и благоговеет перед всем, что принадлежало моим предкам.

Видимо, он провел бессонную ночь — под глазами темные круги, лицо заливает нездоровая бледность…

— Что вы хотели, мистер Бенедикт? — спокойно спросила девушка. — Я совершенно уверена: вы послали за мной не для того, чтобы я раздвинула шторы.