Анита Чарльз - Букет фиалок

— Мистер Бенедикт провел бессонную ночь, — объяснила Мелори, — и пока не желает, чтобы его тревожили. Возможно, попозже… сегодня или завтра…

— Если он провел бессонную ночь, ему следует отдохнуть, а не разбирать почту со всякими добровольными помощницами, — заявила балерина, глядя на Мелори с нескрываемой враждебностью. — И давно пора пригласить настоящую сиделку, чтобы она заботилась о нем. А все дела необходимо на время отложить. Лондонский секретарь Райфа вполне сможет справиться сам. Я должна поговорить с доктором…

Когда Мелори передала этот разговор хозяину, тот сначала рассердился, но затем успокоился и с легким вздохом откинулся на подушки:

— Между прочим, она права. Нельзя приглашать в дом гостей и бросать их на произвол судьбы.

Мелори рассеянно посмотрела на букетик фиалок у кровати, каким-то чудом сохранивший свою красоту и свежесть, и Райф, проследив за ее взглядом, несколько секунд задумчиво и сосредоточенно разглядывал цветы, после чего заявил, что завтра утром они поработают в библиотеке, если мисс Гувер выкроит для него время, а этим вечером к ужину он встанет на ноги.

— Можете передать это мисс Мартингейл, если увидите ее, — закончил он.

Мелори была немного удивлена: ей показалось, что Райф почему-то умышленно избегает ее взгляда.

Когда хозяин дома спустился вечером в столовую, мисс Мартингейл не знала, как ему угодить. Он был бледен, правая рука его все еще покоилась на перевязи, и балерина суетилась вокруг него, надоедая своей заботой. Райф шутил, балагурил, играл с Сереной, которая ужасно по нему соскучилась, и мужественно терпел навязчивое внимание Сони, но к середине вечера, когда веселье было в самом разгаре, Мелори начала замечать, что он устал и предпринимает неимоверные усилия, чтобы держаться со всеми дружелюбно. Она видела, что на его челюстях ходят желваки, а на лбу, под густой растрепавшейся челкой, сверкают бисеринки пота.

Мелори поспешно отослала Серену наверх спать, и, будучи не вправе отдать такое же распоряжение хозяину, с укором посмотрела на него, выходя из комнаты. Взгляд ее ясно говорил: «Вам не кажется, что на сегодня достаточно?»

Но Райф Бенедикт лишь улыбнулся и крикнул вслед гувернантке, когда та покидала гостиную:

— Не беспокойтесь, я скоро последую вашему примеру! И не забудьте, мисс Гувер, я жду вас завтра утром в библиотеке!

На следующий день в сумрачной библиотеке под суровым взором пирата Бенедикта, смотревшего на своего потомка из глубины веков, а вернее, с портрета над камином, Райф, сидя за письменным столом, с уже знакомой Мелори насмешливо-циничной миной поглядывал на помощницу. Закончив давать комментарии к письмам, с которыми дальше ей предстояло работать самой, он внезапно спросил:

— Могу я вам кое-что сказать, мисс Гувер?

Шариковая ручка застыла в воздухе, и Мелори подняла на него глаза:

— Разумеется, если вы считаете, что я должна это услышать.

— Считаю, — кивнул Райф. Он уже снял перевязь, и в его странные глаза цвета шерри вновь вернулись насмешливые искорки. — Мисс Мартингейл сделала мне выговор прошлым вечером, и очень суровый. Она говорит, что я в последнее время обращаюсь с вами весьма некорректно. Она полагает, что юная незамужняя девушка, проводящая по нескольку часов в спальне холостого мужчины, может быть скомпрометирована, если так пойдет и дальше. Должен признаться, мне и в голову не приходило, что я подвергаю вас какой-то опасности, тем более что я чувствовал себя не лучшим образом. Но возможно, вы разделяете точку зрения мисс Мартингейл? Возможно, вы считаете, что я вас уже скомпрометировал?

Мелори на несколько секунд потеряла дар речи. Затем сделала слабую попытку запротестовать:

— Но… но это же смешно!

— Вы так думаете?

— Вы были нездоровы, и кто-то ведь должен был вам помочь!

— Ах, ну как же вы не понимаете? Вы не моя секретарша. Вы гувернантка Серены, и ваше место в классной комнате или на прогулке с ребенком в парке, у меня не было никакого законного права заманивать вас в свою спальню! Так что, согласны вы со мной или нет, я поставил вас под прицел сплетников. Неосознанно, конечно.

— Здесь нечего было осознавать! — напряженно произнесла Мелори и принялась собирать письма. — Вы предпочитаете, чтобы я работала в классной комнате?

— Вовсе нет. Вы можете работать здесь, в библиотеке. Но вернемся к вопросу о том, были ли вы скомпрометированы…

— А это необходимо? — перебила девушка с обманчивым спокойствием, хотя ей пришлось тотчас прикусить нижнюю губу, чтобы та не дрожала.

— Думаю, необходимо, — кивнул Райф, загадочно улыбаясь. — Видите ли, вы совсем не похожи на секретаршу. Так считает не только мисс Мартингейл. По крайней мере, вы не соответствуете общепринятому представлению о молодой деловой женщине, способной упорядочить жизнь своего босса! Вы очень работоспособны, умны и толковы, но вы… выглядите слишком юной, ранимой и… чересчур привлекательной!

— Пожалуйста… — взмолилась Мелори, мучительно краснея.

Райф встал, и, хотя он продолжал улыбаться, глаза его больше не были насмешливыми.

— Не позволяйте даже мыслям о злых языках беспокоить вас, хорошо? Потому что в этом доме вы уже пользуетесь большой любовью и уважением. И я искренне благодарен вам за все, что вы для меня сделали. — Он немало удивил девушку, протянув ей руку. — Я уезжаю завтра утром в Лондон и буду отсутствовать неделю или больше, но, пока меня не будет, вы можете покататься на Шамроке. Пони для Серены привезут со дня на день. Кстати, эта баловница заметно изменилась к лучшему с тех пор, как вы у нас появились!

— Спасибо, — тихо сказала Мелори. Ее вдруг охватило чувство острого разочарования и потерянности. Если мистер Бенедикт возвращается в Лондон, значит, и мисс Мартингейл уезжает с ним… Дом будет казаться пустым, когда все гости покинут его. Но главное, что уезжает он — эту пустоту уже ничем не заполнить!

Она вложила свою ладошку в его протянутую руку, и Райф удерживал ее несколько секунд, рукопожатие их затянулось, и когда он отпустил ее пальцы, они подозрительно дрожали. Рукопожатие было теплым и энергичным, в нем заключалось какое-то послание, к которому Мелори еще не была готова, но угадала его шестым чувством. И несмотря на то, что всего пару минут назад она сердилась на хозяина, считая, что он насмехается над ней и забавляется ее смущением, девушка не хотела, чтобы он уезжал из «Морвена».

— Спасибо, — повторила она. — Серена очень хорошая девочка, с ней легко общаться…

— В отличие от остальных Бенедиктов, — улыбнулся Райф, и на этот раз в его улыбке не было ехидства. — Мы такие же норовистые, как Саладин, и, вероятно, такие же непредсказуемые! Если вы положите ответы на эти письма мне на стол перед отправкой дневной почты, — добавил он, — я сам присмотрю, чтобы почтальон их забрал, — и неспешно направился к двери.