Джина Грэй - Возвращение домой

— Входи, я сварю какао, и мы еще поболтаем. «А ты расскажешь, что с тобой случилось», — добавила она про себя.

В ту минуту, как они вошли, с дивана вскочил мужчина.

— Черт побери, где ты была?

— Майлз, ты дома? Я думала, ты со всеми остальными.

— Как видишь, нет. И я еще раз спрашиваю: где ты была?

— А что… Я пошла поужинать с Эриком, я тебе говорила…

— Четыре часа подряд не ужинают.

— Нет, конечно, но мы зашли еще в маленький клуб послушать музыку. И поскольку ты не…

— Ладно, все это не важно. Мне надо с тобой поговорить.

— Слушай, может я лучше пойду? — сказал Эрик, направляясь к двери.

— Да, так было бы лучше.

— Майлз! — Китти повернулась к брату: — Пожалуйста, останься. Он не хотел… Ну правда.

— Ну… понимаешь ли… уже поздно. А утром у меня встреча…

— Мы ведь собирались поговорить.

Эрик улыбнулся и дотронулся до ее носа.

— А, невелика беда. Не переживай, Китти-Кэт. В следующий раз. — Махнув Майлзу на прощание, он вышел, прежде чем Китти успела запротестовать.

Как только дверь за Эриком закрылась, Китти повернулась к Майлзу:

— Ну как ты мог? Как грубо! Ужасно грубо!

Из глаз Китти потекли слезы, голос задрожал. Она рассердилась на Майлза, но очень боялась, до ужаса, что он увидит, как она злится, и бросит ее.

Майлз вел себя обычно — пропустив мимо ушей упреки Китти, ответил нападением.

— Это меня ты должна любить, понимаешь? — кричал он с сильным английским акцентом, драматически колотя себя в грудь. — Ты должна поддерживать меня. И вот, когда на меня столько навалилось, где ты? Тебя нет! Ты со своим драгоценным Эриком! Что это такое за родство? Что такое вы, янки, находите в нем? Целующиеся двоюродные брат и сестра — это же почти кровосмешение!

Китти задохнулась:

— Что за чушь ты несешь! Отвратительно!

— О, неужели? А ты не хочешь услышать что-то по-настоящему отвратительное? Так я скажу. Пока вы там любезничали, я потерял работу.

— Что?

— Спектакль закрыт. — Его плечи поникли, он шмыгнул носом, отвернулся и забормотал, как человек, чьи надежды рухнули: — Объявили сегодня, после окончания спектакля.

— О Майлз! Как ужасно! — Она кинулась к нему, обняла за талию, забыв о собственном гневе, уткнулась лицом ему в грудь. — Мне так жаль, дорогой. Правда. Я знаю, как ты упорно работал и как много эта пьеса значила для тебя. Но не волнуйся. Появится еще что-то. Вот увидишь. Это не конец света.

— Ну конечно, легко тебе говорить, ты ведь Кэтчем. Тебе не надо вкалывать, как нам, простым смертным. Ты можешь работать на подхвате за сценой — себя занять и вдыхать запах кулис.

— Дорогой, ну пожалуйста, не злись. Я просто хотела сказать, что ты прекрасный актер и поэтому очень скоро у тебя появится новая роль. Вот и все. Честно.

— Прости, я не должен был срывать на тебе зло. Просто сейчас я чувствую себя очень неуверенно. — Он взял ее за плечи и отстранил от себя.

Китти наблюдала, как он подошел к кофейному столику, поднял смятую пачку сигарет, и тут же почувствовала, что ее затошнило. Его неуправляемость, мгновенная смена настроений действовали на нее именно так. Он постоянно держал ее на грани, выбивал из равновесия, она никогда не знала, что ее ждет.

Так повелось с самого начала. Майлз был по-мужски красив, женщины вешались ему на шею, и его ухаживания поначалу озадачили Китти. Конечно, она была польщена, взволнована, но никак не могла понять: почему из множества юных красоток, вертевшихся в театральном мире Бродвея, он захотел иметь дело именно с ней. В лучшем случае двадцативосьмилетнюю Китти можно было назвать просто приятной — с ее веснушками и прямыми прекрасными волосами.

Она попыталась усмотреть корысть, но быстро отмела свои подозрения — никто в театральном мире не знал о ее происхождении и финансовом положении. Майлзу она рассказала только после того, как он переехал к ней, и он был поражен.

Майлз уверял, что любит ее, Китти очень хотелось верить, но она не чувствовала себя любимой. Из-за его неровного поведения почти каждый день Китти задавала себе вопрос, а не собирается ли он бросить ее.

Он стряхнул пепел и глубоко затянулся. Швырнув спичку в пепельницу, выпустил к потолку струйку дыма.

— Мне нужно как можно скорее получить роль. Как можно скорее. Иначе — все кончено.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что, если не найду работу в ближайшие дни, моя «зеленая карта» [2] Вид на жительство в США. будет аннулирована. И мне придется вернуться в Англию.

— А сколько… сколько времени она еще действует?

— Недолго. Несколько месяцев. — Он снова затянулся и посмотрел на Китти. — А знаешь, проблемы могло бы и не быть. Алану Зиммеру очень нравится «Темная сторона луны», и он очень хочет ее поставить. Он готов набрать актеров в любой момент, как только ты скажешь.

— Да, если бы я могла найти деньги.

— Почему бы тебе самой не вложить? А как автор и спонсор ты обеспечишь мне главную роль.

— Майлз, пожалуйста, мы уже говорили с тобой, и не раз. У меня нет таких денег. Если бы они были, неужели ты думаешь, я бы и раньше не финансировала постановку своих пьес?

— Ой, да ладно, ты член такой семьи, ты можешь добыть любые деньги, если захочешь.

— Я же говорю тебе — не могу.

Майлз загасил недокуренную сигарету в пепельнице и пошел к двери.

— Прекрасно. Будь по-твоему. — Он рывком открыл дверь, потом придержал ее и оглянулся на Китти. — Но если ты действительно хочешь, чтобы я остался, найдешь способ добыть деньги.

— Майлз, куда ты? — вскрикнула она.

— Ухожу.

Хлопнула дверь. Потрясенная, Китти стояла посреди комнаты и слушала его шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. Потом ее лицо скривилось, и, зарыдав, она ничком упала на диван.

Каждый раз, когда Эрик приезжал по делам в Нью-Йорк, он останавливался в квартире Эвелин на Парк-авеню. Привратник и люди из охраны знали его, и поэтому ночной сторож в вестибюле окликнул и поздоровался. Эрик, поглощенный своими мыслями, чуть было не прошел мимо в полном молчании.

— О, привет, Джо. Извини, я витал в облаках.

— А, не стоит беспокоиться. Должно быть, она действительно хороша, а?

Эрик улыбнулся в ответ, а мужчина весело рассмеялся, провожая его до лифта.

В тот же момент, как двери лифта закрылись, улыбка исчезла с лица Эрика. Он прислонился к отделанной дубом стене кабины и взялся за медный поручень. Невидящим взглядом уставился на мелькающие светящиеся цифры этажей над дверями. Черт бы побрал Майлза Бентли. Эрик не выносил этого надутого индюка. Что такого нашла в нем Китти? Он никак не мог понять. Этот странный тип совершенно ей не подходил.

Еще два месяца назад, узнав, что актер переехал к Китти, Эрик взбесился от ярости. Этот парень просто использует ее, Эрик не сомневался ни секунды. Но попробуй сказать об этом Китти. Однажды он попытался, но ничего, кроме ссоры, не вышло.