Дженнифер Грин - Два жениха, одна невеста

Нет, он не забыл о проблемах своей сестры, о неминуемых пересудах из-за расторгнутой помолвки Эммы. Всего через несколько часов им обоим придется посмотреть в лицо реальности.

Возможно, именно это сделало из него еще лучшего любовника. Лучшего, чем он когда-либо был. Но когда ноги Эммы обвились вокруг него и тело ее выгнулось навстречу освобождению, он почувствовал безумный экстаз, гораздо больший, чем оргазм.

Он так и не женился, потому что никогда никому по-настоящему не доверял. В этом мире он привык рассчитывать лишь на себя… Однако он уже поделился с Эммой своими страхами о будущем сестры. А сейчас безвозвратно доверяет ей свое сердце.

С ней все его тайны выходят наружу.

Он влюблен в нее.

Осознание этого факта испугало Гаррета и одновременно вселило надежду в его сердце. Кто знает, может, со второй попытки они все же сумеют обрести счастье?

Эмма оставила его спящим, зная, как мало он отдыхал в последнее время. Она навела порядок в галерее и включила телефоны, прежде чем пойти в душ.

Как и следовало ожидать, телефон зазвонил в ту же секунду, как она ступила под водные струи. Когда она намыливала голову шампунем, послышался второй раунд звонков, а когда вытиралась в своей спальне, телефон зазвонил снова.

Проклятье. Скоро ей придется вернуться к повседневной жизни. Она понимала, что, какой бы измотанной ни была, ей предстоит полный рабочий день, как обычно. Закрутив влажные волосы в узел, надев майку и легкую юбку, она отправилась на поиски своего возлюбленного.

Ее возлюбленный . Как восхитительно это звучит! Сердце Эммы пело от счастья, несмотря ни на что.

Она нашла Гаррета с заспанными глазами, всклокоченными волосами, в одних трусах… И не сдержала улыбки, потому что его телефон словно приклеился к уху. Он, как и она, не смог убежать от дел.

Какое-то мгновение она просто наслаждалась его видом, широкими скульптурными плечами, мускулистой грудью. А когда он повернулся к ней, Эмма увидела, какими уязвимыми могут быть эти озорные карие глаза. Невысказанные эмоции повисли между ними. Что-то совершенно волшебное витало в воздухе. Гаррет жестом подозвал ее поближе и тут же закончил разговор по телефону.

— Привет, красавица, — пробормотал он.

— И тебе привет, — отозвалась она. — Мне показалось, я слышала, как твой телефон звонил несколько раз, потому что твой звонок сильно отличается от моего. На меня тоже уже обрушились возмущенные родственники, причем с утра пораньше. А что у тебя? Деловые переговоры в такую рань?

— Ничего не поделаешь, Эм, работа у меня напряженная. И потом, я же трудоголик, помнишь?

Эмма кивнула.

Все, чего ей хотелось, это снова лечь на невозможно жесткую циновку и целый день заниматься любовью с Гарретом. Прошлой ночью он заставил ее почувствовать себя женщиной. Страстной, желанной, какой она себя еще никогда не ощущала, и ей хотелось отблагодарить его.

Но впереди их ждал длинный день. И Эмма не была до конца уверена, что прошлая ночь значила для него так же много, как для нее. Кроме того, темные круги у него под глазами свидетельствовали о том, как тяжело ему приходится в последнее время.

Эмма вздохнула.

— Ты всегда был такой. Неугомонный. Ответственный. Никогда не сдающийся без боя.

— Не продолжай, я знаю о своих недостатках.

— Это замечательные качества, глупый. Но на следующие полтора часа ты отключаешь свой телефон и едешь со мной.

— Куда? А там будет кофе?

— Будешь учиться рисовать. Пойдем, я покормлю тебя завтраком.

По правде говоря, Гаррет думал, что она шутит. Эмма пообещала, что, если он выключит телефон на час, она все расскажет. К тому времени, когда она успешно конфисковала его мобильник, они уже сидели в ее белом автомобиле.

Это был один из ее секретов. Гаррет с удивлением узнал, что Эмма на добровольных началах работала в детском реабилитационном центре.

Здание, к которому они подъехали, было новым и стояло в глубине тенистого парка с фонтаном и беседками. Когда они вошли внутрь, четверо ребятишек уже ждали их.

— Вы ранние пташки, — сказала Эмма непоседам, которые тут же их окружили. Марте было три годика, Джорджу пять, а Элизабет и Попс по четыре.

— Он будет рисовать с нами, мисс Деборн? — спросила Марта, не сводя восторженных глаз с Гаррета.

— Да. Его зовут Гаррет Китинг и, хотите верьте, хотите нет, он ни разу в жизни не рисовал пальцем.

— Да ну! — Попс, белобрысая кнопка, взяла его за руку. — Ты такой старый.

— Спасибо, — усмехнулся Гаррет.

— А что же ты делал, когда был маленьким, если не рисовал пальцем? — пожелала знать Элизабет.

— Наверное, он не помнит. Он же старый, — предположила Попс.

Эмма повела их в комнату малышей. Прежде чем достать фартуки для всех, включая и Гаррета, она спрятала телефоны от греха подальше.

Убирая мобильники на верхнюю полку, она отметила, что пропустила с полдюжины вызовов со вчерашнего вечера, три из них от матери. Эмма нервно сглотнула.

Скоро ей предстоит держать ответ перед матерью и другими родственниками за расторгнутую помолвку, но утро она посвятит детям… и Гаррету. Гаррету, который зарабатывает большие деньги и несет большую ответственность. Гаррету, который был таким нежным и страстным прошлой ночью. Гаррету, у которого, по сути, не было детства.

Она мало что могла сделать для него, зато могла научить его играть. Ей просто хотелось, чтобы эти волшебные мгновения длились как можно дольше. Улыбка на его лице согревала ее сердце.

Эмма усадила ребятишек и Гаррета за круглый стол, на котором разложила все необходимое.

— Я хочу, чтобы вы все закрыли глаза и сосредоточились. Подумали о чем-то радостном, о чем-то прекрасном. И именно это потом нарисовали. Используйте цвета, которые вам кажутся красивыми. Краски, на которые вам приятно смотреть.

— Разве он не слишком старый, чтобы радоваться? — Попс наклонила голову в сторону Гаррета.

Эмма вмешалась, прежде чем Гаррет успел ответить.

— Никто не бывает слишком старым для радости и счастья. Итак, готовы начать?

— Я лучше помогу ему. — И снова Попс наклонила головку в сторону Гаррета. Она тяжело вздохнула, словно эта работа была такой тяжелой, что она уже устала.

Через час с небольшим Эмма с Гарретом покидали центр. Она не удержалась и решила поддразнить его.

— Никогда еще не видела четырехлетних кокеток. Она так заигрывала с тобой, из нее вырастет роковая женщина.

— Заигрывала? Эта четырехлетняя брюзга? Что бы я ни делал — все не так. И все твердила, что я старый, старый.

— Она влюбилась в тебя с первого взгляда, разве ты не понял?

— Это было до или после того, как она нарисовала красное сердечко у меня на рукаве? — Он кивнул на расплывшееся алое пятно на рубашке, заставив Эмму рассмеяться.