Дженнифер Грин - Два жениха, одна невеста

Гаррет прошел к заднему входу, сторонясь толпы, надеясь проскользнуть внутрь незамеченным. Внезапно он приостановился. Он не боялся подобных сборищ, поскольку вырос среди сливок иствикского общества. Он предпочел бы работать, чем слушать светскую болтовню, но не это заставило его замедлить шаги.

На расстоянии картина выглядела как мечта: красивые, нарядные люди, смеются, танцуют, наслаждаются обществом друг друга. Вот в чем дело, внезапно осознал Гаррет. Люди стремятся вступить в клуб не ради престижа, а ради принадлежности к какому-то сообществу. По сути, все присутствующие были членами одной большой семьи.

Возможно, предположил он, в этом и заключается проблема его сестры. Видимо, перед ней возникла угроза потерять кого-то важного, значимого.

До возвращения в Иствик, до встречи с Эммой Гаррет ведь тоже не считал себя одиноким. Он никогда не думал, что ему кто-то нужен. Однако теперь желание быть с ней рядом росло с каждой секундой…

И тут он увидел предмет своих мечтаний. Эмма пробиралась сквозь танцующих, потом, миновав их, вышла в патио и направилась в сторону клубного бассейна.

Он наблюдал, как она отперла стеклянную дверь и вошла внутрь. Ее платье переливалось в ярком свете мощных ламп. Стиль напомнил ему римскую тогу — ничего вычурного, просто полоска сапфирово-синей ткани, переброшенная через плечо и ниспадающая к лодыжкам. Тонкая золотистая тесьма перехватывала материю на талии и под грудью. Этот простой наряд идеально шел ей.

Она любила украшения — какая женщина не любит? — однако сегодня украшений на ней не было. Глаза Эммы сияли ярче драгоценных камней. Сердце Гаррета радостно запело при виде ее. От одной лишь возможности быть рядом.

Но она была не одна.

Эмма держала за руку мужчину, о котором Гаррет предпочитал не вспоминать. Своего жениха. И, похоже, между ними шел серьезный разговор, потому что Рид Келли выглядел ужасно раздраженным.

Эмма уже пожалела, что решила серьезно поговорить с Ридом в разгар клубного вечера. С самого начала ей едва удалось перемолвиться с ним парой слов, не говоря уж о том, чтобы поговорить наедине.

Ее постоянно кто-нибудь останавливал, чтобы поболтать — просто так или по делу. Потом она провела несколько минут в обществе закадычных подруг, которые тоже были здесь. Фелисити все время бросала на нее многозначительные взгляды, явно пытаясь напомнить об их недавнем разговоре.

Затем ее ненадолго похитила Эбби Тэлбот. Все активно обсуждали слухи о смерти ее матери и о том, кто продолжит «Иствикский светский дневник». Оказывается, местные жители уже скучали по нему. Эбби выглядела великолепно, как всегда, но смерть матери, кажется, превратила ее из тихой, мягкой женщины в паровой каток. Она желала получить ответы на накопившиеся вопросы. И как можно скорее.

Сама Эмма внешне выглядела как обычно, милой и улыбающейся, но внутри была натянута как струна. Она все время думала о предстоящем объяснении с Ридом. В конце концов, она решила, что больше не может выносить такого напряжения.

Она отыскала его, беседующего с сенатором, и схватила за руку. Ничего не подозревающий Рид был счастлив, что его похитили. Эмма заблаговременно выбрала для них уединенное место у бассейна, зная, что разговор предстоит непростой.

Эмма поделилась с ним своими сомнениями по поводу того, что их брак будет счастливым, но Рид снова отмахнулся от ее слов. Кажется, он, как и Фелисити, решил, что у нее предсвадебные нервы.

В конце концов, он таки заметил у нее на глазах слезы, которые нельзя было объяснить простой нервозностью.

— Ну хорошо, Эмма. Говори прямо, что все это значит?

Она чувствовала себя ужасно, потому что еще никогда никому намеренно не причиняла боли.

— Рид, признайся наконец, что не хочешь меня. Я тебе не нужна.

— Что? Разумеется, ты мне нужна. С какой бы стати я просил тебя стать моей женой, если б не хотел, чтобы ты стала частью моей жизни?

Она сжала ладонями виски.

— Я имею в виду секс, Рид. Ты ведь не испытываешь ко мне особого влечения.

Рид никогда не выходил из себя. Он обладал терпением святого, но Эмма видела, что сейчас ему с трудом удается сдерживаться.

— Ты сама не захотела, чтоб мы спали вместе до свадьбы.

— Я знаю.

— Ты очень настаивала на этом. Объясняла свое решение тем, что не хочешь, чтобы наша близость стала для нас чем-то обыденным, а была уникальной, особенной, поэтому нужно подождать. Ты хотела, чтобы первая брачная ночь запомнилась нам на всю жизнь.

— Я помню, что говорила тогда, и я действительно думала так раньше.

— Насколько я понимаю, мы ждали все это время не потому, что не хотим друг друга.

— Но ты ведь не хочешь меня, — тихо проговорила она.

— Разумеется, хочу. Бога ради, Эмма, что за глупый разговор? Ты великолепная женщина. Не можешь же ты на самом деле считать, что я не нахожу тебя непривлекательной.

— Если бы ты хотел меня, — настаивала она, — хотел по-настоящему, то не стал бы ждать. Точно так же, как и я. Я люблю тебя. Ты замечательный. И долгое время я верила, что такой любви достаточно для брака…

— Но больше не веришь, — с раздражением бросил он.

Эмма кивнула.

— Думаю, мы… поладили бы. Но в конечном итоге оба были бы несчастны. Одиноки. Несчастны оттого, что у нас был бы не брак по любви, как у твоих родителей, а, скорее, деловое соглашение, как у моих. Я не хочу такой участи, Рид. Уверена, что ты тоже.

Он молчал какое-то время, а потом произнес:

— Я мог бы попытаться убедить тебя в обратном, но вижу, ты уже все решила. Ты хочешь разорвать помолвку.

Эмма сняла кольцо с сапфиром и протянула ему. Когда Рид не взял, мягко сунула кольцо в его нагрудный карман.

— Я скажу всем, что это моя вина, потому что так оно и есть, — сказала Эмма.

Он немедленно отверг эту идею.

— Для тебя последствия разрыва будут гораздо тяжелее, чем для меня. Я возьму всю вину на себя. Но сейчас… — Он покачал головой, затем отвернулся. — Сейчас, я думаю, мне лучше уйти. Исчезнуть на несколько дней. Если не возражаешь, какое-то время я бы не хотел с тобой говорить.

Он зашагал прочь, через двор к своей машине, на ходу стаскивая смокинг. Эмма не помнила, когда в последний раз чувствовала себя настолько отвратительно. Она причинила боль такому хорошему, замечательному человеку.

Тем не менее, какими бы сильными не были угрызения совести, в глубине души Эмма испытывала облегчение. Впервые за несколько месяцев она задышала полной грудью.

Завтра, несомненно, ее ждет расплата, когда по Иствику поползут слухи о расторгнутой помолвке. Сейчас самое время уехать домой, чтобы избежать лишних расспросов. Эмма развернулась, собираясь вернуться в бальную залу за сумочкой и накидкой. На миг ей почудилось, что она уловила чуть заметное движение в тени деревьев возле бассейна. Там кто-то есть?