Розамунда Пилчер - Пустой дом

Воспоминания о Лиз не давали ей покоя. Лиз явилась на похороны Энтони в полном отчаянии, даже не пытаясь скрыть свою скорбь и чувство вины, так что соседи инстинктивно отстранялись от нее, словно напуганные зрелищем ее боли. Вскоре муж увез ее отдохнуть на юг Франции, и они с Вирджинией больше не виделись.

Вирджиния понимала, что по возвращении в Шотландию ей нужно будет выяснить отношения с Лиз. Убедить ту, что она никогда не винила ее в смерти мужа, постараться — насколько это будет возможно — возродить старую дружбу. Вирджиния думала о возвращении в Кирктон, но теперь ее воображение не бежало в испуге, мысли текли спокойно и не было никакого страха. Перед ее глазами промелькнули дорога, потом мост над рекой, тучные пастбища и парк. Подъездная аллея, ведущая к дому, ступени, парадный вход. При мыслях о доме она не ощутила ни привычного одиночества, ни чувства, будто заперта в ловушку. Только грусть по людям, которые жили в этом красивом особняке: их судьбы не были больше связаны воедино, они стремительно раскрутились, словно трос с катушки, а потом вмиг оборвались.

Она продаст поместье. В какой-то момент она уже приняла это решение в своем подсознании, а теперь просто признала его как свершившийся факт. Оно было каким-то образом связано с Юстасом, но как именно, Вирджиния пока сказать не могла. Позднее все встанет на свои места. Сейчас же она ощутила невероятное облегчение, словно сбросила с плеч тяжесть, которую тащила на себе очень долго, и еще признательность, как будто другой человек вмешался и все решил за нее.

Она продаст Кирктон. Купит другой дом — маленький… где-нибудь. У нее есть время определиться. Совьет новое гнездо, заведет новых друзей, разобьет сад, купит щенка, котенка и кенара в клетке. Отдаст детей в школу, на каникулах будет участвовать вместе с ними в развлечениях, для которых раньше была слишком трусливой. Научится кататься на лыжах, и они вместе поедут в горы. Будет сооружать воздушных змеев и чинить велосипеды, болеть за Николаса на спортивных соревнованиях; возможно, когда-нибудь она даже придет первой в родительском забеге с яйцом в ложке.

Все это обязательно произойдет — потому что она так решила. У нее больше не было Юстаса, не было мечты, но другие важные вещи остались неизменными. Например гордость, и самоуважение, и решительность. И дети. Ее дети. Она улыбнулась, зная, что ее жизнь подобно стрелке компаса, указывающей на север, всегда будет нацелена только на них.

Она начала зябнуть. Небо на востоке постепенно светлело. Вирджиния поднялась с пола, приняла таблетку снотворного, запила водой и снова улеглась в постель. Когда она в следующий раз открыла глаза, солнце, стоявшее высоко в небе, светило ей прямо в лицо, а снизу доносился ужасный грохот, стук в дверь и громкий голос звал ее по имени.

— Вирджиния! Это я, Элис! Просыпайся же! Вы что, все там вымерли?

С трудом продирая глаза, в полусне Вирджиния кое-как выбралась из постели и выглянула в окно.

— Элис! Прекрати этот шум. Дети еще спят.

Элис, казавшаяся сверху непропорционально маленькой, подняла на нее изумленное лицо и перешла на преувеличенно-театральный шепот:

— Я уж думала, вы тут все умерли! Уже десять часов. Спускайся и открой мне дверь!

Зевая и пошатываясь, Вирджиния набросила халат, сунула ноги в тапочки и спустилась по лестнице, по дороге заглянув в приоткрытую дверь детской. К ее удивлению, Николас и Кара сладко спали — крики Элис ничуть их не потревожили. Она подумала: «Наверное, мы вчера засиделись слишком поздно. Гораздо позднее, чем мне казалось».

Она отперла дверь, впустив в дом потоки солнечного света, а за ними Элис. На ней было выглаженное льняное платье голубого цвета, волосы повязаны шелковым шарфом. Как обычно, Элис выглядела умытой, свежей и страшно деловитой.

— Ты всегда встаешь так поздно?

— Нет, но, — Вирджиния подавила зевок, — вчера я долго не могла уснуть. Приняла снотворное. Наверное, из-за него я и отключилась.

— А дети?

— Им я снотворного не давала, но они все еще спят. Мы вчера весь день пропутешествовали и поздно легли.

Она снова зевнула, сонно тараща глаза.

— Как насчет кофе?

Элис ее предложение позабавило:

— Тебе он определенно необходим. Давай поступим так: я приготовлю кофе, а ты пойди приведи себя в порядок и что-нибудь надень. Я не могу с тобой разговаривать, пока ты в таком виде.

Решительным жестом она шлепнула свою сумочку на столик в прихожей.

— Должна сказать, ваш коттедж совсем неплох. И кухня есть. Маловата, конечно, но все необходимое тут имеется.

Вирджиния наполнила ванну, забралась в нее и вымыла голову. Потом поднялась на второй этаж, обернувшись в полотенце, достала из комода чистое белье, а из гардероба ни разу не надеванное хлопковое платьице. Обула сандалии, расчесала скользкие мокрые волосы и, ощущая себя освежившейся и на удивление голодной, отправилась на кухню, где хозяйничала Элис.

У той все было готово: на плите закипал чайник, в кофейник был насыпан кофе, кружки стояли на столе.

— Вот и ты… кофе сейчас будет… я решила сварить настоящий, не хотелось пить растворимый, ты не против?

Вирджиния присела на краешек стола.

— Когда ты вернулась из Лондона?

— Вчера вечером.

— И как все прошло? Хорошо повеселились?

— Да, но я пришла не затем, чтобы говорить о Лондоне.

— В таком случае, что привело тебя к нам в десять утра в понедельник?

— Любопытство, — призналась Элис. — Чистое любопытство.

— Ты хотела узнать обо мне?

— О Юстасе Филипсе.

Вирджиния пожала плечами:

— Я не понимаю.

— Миссис Джилкс мне все рассказала. Я едва переступила порог, как она стала мне докладывать: говорит, Юстас позвонил, когда меня не было дома, спросил, не собирается ли кто-нибудь прибрать в Бозифике к твоему приезду. Она ответила, что я в Лондоне, а он сказал, пусть не беспокоится, он сам все сделает…

— Да, верно… он и правда все сделал.

— Но Вирджиния… Ты спрашивала про Юстаса, но не говорила мне, что снова встречалась с ним.

— Не говорила? — Вирджиния нахмурила брови. — Да, кажется, не говорила.

— Но когда же вы виделись?

— В тот день, когда я ездила смотреть коттедж. Ты помнишь? Я сказала, что не приду на ланч. Я заглянула в паб в Лэнион купить сигарет и там встретила его.

— Но почему ты ничего мне не рассказала? У тебя была причина это скрывать?

— Нет. — Вирджиния пыталась вспомнить. — Думаю, мне просто не хотелось о нем говорить.

Она улыбнулась.

— Встреча получилась не очень-то дружеской. Собственно, мы страшно разругались…

— Но ты планировала повидаться с ним?

— Нет. Все вышло случайно.

— А он тебя вспомнил? Через столько лет? Вы же виделись всего один раз, на том пикнике.