Лайза Джексон - Бремя страстей

— Да, если докажут, что Энджи убил дей­ствительно он.

— Не только ее, но и ее ребенка!

— Но ты же не станешь утверждать…

— Хочешь сказать, что ребенок мог быть от тебя? Деррик, ты меня недооцениваешь. Я прекрасно понимаю, что отцом мог быть либо Бриг Маккензи, либо твой отец, либо Джед Бейкер, либо ты. Я не могу поручиться на все сто процентов, но, зная тебя, осмелюсь предположить, что это был твой ребенок.

— Ты сошла с ума! Что за вздор ты не­сешь? Какого же тогда черта Энджи спала с Бригом?

— Ей нравился этот ублюдок, чего скрывать! Но она путалась с ним не без умысла. Я не сразу поняла, но теперь-то мне все ясно.

— Что тебе ясно?

— Ей нужен был какой-нибудь простофи­ля, козел отпущения. На кого можно было бы все свалить. Однако для этой цели не годился человек одного с ней круга, не говоря, разуме­ется, о собственном брате или отце. — Гримаса отвращения исказила ее лицо. — Ей нужно бы­ло совратить кого-то, чья репутация в глазах общественного мнения и без того была на­столько невысокой, что, заяви она во всеус­лышание об изнасиловании, ей бы поверили безоговорочно.

Деррик застыл, пораженный.

— По-твоему, она хотела Брига подста­вить?

— Разумеется, этот сукин сын ей нравился. Самый сексуальный мужчина в городе. Кто же откажется?

— Ты бы тоже не отказалась? — спросил Деррик и тут же пожалел об этом.

До сих пор он привычно полагал, что Бриг, человек, которого он люто ненавидел долгие годы, больше никогда не встанет на его пути. Однако Бриг — или его призрак — все время маячил у него за спиной, и когда Кэссиди вышла замуж за Чейза, Деррик увидел в этом дурное предзнаменование. Но Чейз как-никак знал свое место и… Проклятье, Фелисити пра­ва! Неужели Чейз мог позволить себе набро­ситься на него в своем кабинете? Уже тогда это показалось Деррику странным. Чейз, особенно в последние годы, был немногословен и сдер­жан. Он привык к цивилизованным формам разрешения споров, предпочитая примитивной драке судебные тяжбы, в ходе которых оттачи­валась его злость, являвшая собой куда более грозное оружие, чем грубая физическая сила. Другое дело Бриг. Тот всегда отличался вспы­льчивостью и пускал в ход кулаки по поводу и без повода. Деррик словно прозрел. Неужели этот дьявол и впрямь вернулся в Просперити?..

Как сквозь сон, до него долетели слова Фелисити… О чем это она?

— Не отказалась, говоришь? Я? Для меня недостаточно первобытного плотского влече­ния. Не забывай, дорогой, у меня был ты. Я не путалась ни с Бригом Маккензи, ни с Джедом Бейкером или Бобби Алонсо — ни с кем из тех, кто был бы не прочь переспать со мной. Я всег­да была тебе верной женой. И всегда останусь таковой. Потому что я дочь судьи, одного из наиболее уважаемых людей штата.— В этот момент на ее лице особенно явственно прос­тупила печать многолетних страданий. — В отличие от тебя я не животное, чтобы спаривать­ся с кем попало. Это ты всегда изменял мне.

Деррик молчал, не видя смысла спорить с ней.

— Как бы там ни было,— Фелисити с тру­дом сдерживала слезы, — Энджи, словно одер­жимая, гонялась за Бригом, чтобы ему отдать­ся. Не знаю уж, почему она домогалась именно его. Любой юнец в округе с удовольствием употребил бы ее.

— Не смей! — Деррик грубо схватил ее за руку и отшвырнул к стене.— Как ты смеешь так говорить о моей покойной сестре!

— Не прикасайся ко мне!

— Твои слова унизительны и…

— Деррик, неужели ты не в состоянии трез­во все оценить? — У Фелисити дрожали губы и срывалось дыхание; воспаленные глаза блес­тели от слез.— Я просто пытаюсь объяснить тебе, что Энджи нужен был мужчина, которого она могла бы объявить отцом своего ребенка. Если таковым не был сам Бриг.

У Деррика потемнело в глазах, он зажму­рился.

— Нет!

— А кто, твой отец?

— Нет… вряд ли. Рекса тянуло к Энджи, но я не думаю, что он решился бы на такое. Нет, он не прикасался к ней… никогда. Хотя и хо­тел. Он… у него… были другие женщины.

— Значит, это действительно ты? Признай­ся, Энджи носила твоего ребенка?— чуть слышно прошептала она, втайне надеясь, что он станет отпираться.

— Возможно. — Деррик не узнал собствен­ного голоса. — Энджи была напугана. Страш­но напугана. Ребенок… и, словом, что могли подумать. И она ужасно боялась аборта…

Гримаса боли исказила лицо Фелисити, из глаз ее хлынули слезы.

— Так я и знала! — выдохнула она. — Подонок! Мерзкий подонок! Я всю жизнь тер­пела твои измены; ты надругался над моими чувствами— трахался с собственной сес­трой! — Она отшатнулась от него, словно от прокаженного.— Мог бы, по крайней мере, соврать. Обвинить во всем отца! Брига! Кого Угодно!

— Семнадцать лет я только этим и зани­мался, — огрызнулся он.

Он знал, что ему делать. Не обращая вни­мания на ее крики, Деррик повернулся и напра­вился вон из кабинета. У него не оставалось ни малейшего сомнения, что делать. Он лишь на минуту замешкался в поисках патронов, затем открыл шкаф и извлек свое любимое ружье — сколько оленей, молодых и не очень, самцов и самок, завалил он из этого ружья!

— Нет! — услышал он истошный крик Фе­лисити, которая следовала за ним по пятам и теперь увидела в его руках винчестер.— Не смей!..

— У меня нет выбора.

— Не делай этого, Деррик. Я обо всем позабочусь — все наладится! — Она вцепилась в него, словно кошка, но он с легкостью от­швырнул ее в сторону. Она была хитрая, но легкая — это-то и нравилось ему в ней, нрави­лось быть грубым и помыкать ею, и ощущать ее бессилие. Ударившись о стену, она сползла на пол, но тут же поднялась: — Ты не ведаешь, что творишь.

Он загнал патроны в ствол, раздался гром­кий щелчок — это он закрыл казенную часть.

— Деррик, умоляю тебя, одумайся! — Фе­лисити охватила паника; она взирала на него взглядом затравленного зверя— раньше ему было приятно видеть ее такой, беспомощной, сломленной, потому что в такие моменты он наслаждался своей абсолютной властью над ней, как наслаждался всегда, видя, как кто-то от страха перед ним готов лизать ему пятки.

— Ты не посмеешь — подумай о девоч­ках. — Фелисити попыталась выхватить у него ружье, но он с таким ожесточением дернул его на себя, что вырвал ей ноготь. Не помня себя от боли, она пронзительно завизжала.

— Мама! — раздался испуганный голос Линии.

Деррик остолбенел.

— Что случилось… папа?.. Нет… не надо!..

— Солнышко, успокойся, все хорошо, все в порядке,— пробовала увещевать ее Фелиси­ти. За спиной Линии показалась их старшая дочь, так напоминавшая Деррику его покой­ную сестру.

— Боже! Что здесь происходит?..— Энд­жела осеклась, увидев в руках отца ружье.

— Ничего страшного— папа немного по­волновался, — лепетала Фелисити, шмыгая но­сом и приглаживая растрепавшиеся волосы.— Ну довольно, Деррик. Ты напугаешь девочек. Спрячь ружье и…