Вирджиния Эндрюс - Паутина грез

— Ой, Люк, я вовсе не голодна. Просто устала.

— Понял. Еще бы! Знаешь что? — Он прищелкнул пальцами. — Мы возьмем комнату в мотеле, отдохнешь как следует. Девочке, которая ждет ребенка, не годится спать на соломенной постели, да еще в сарае! — твердо заявил он и включил зажигание.

— Нет, Люк, не вздумай тратить деньги! Я же видела, как тебе достается каждая монета.

— А вот это тебя не касается, — отрезал он. Я поняла, что спорить бесполезно. Когда Томас Люк Кастил принимал решение, то становился непоколебимым. — Ты должна нормально спать, тебе нужна теплая ванна и все такое прочее. Кстати, в некоторых номерах и телевизор бывает, — добавил он, выруливая на оживленное шоссе.

По пути Люк расспрашивал меня о Фартинггейле, и я подробно описала особняк, парк, лабиринт, бассейн, корты, конюшни, частный океанский пляж.

Люк присвистнул и покачал головой.

— Слыхал, что бывают богатые ребята, но чтобы такие… Этот Таттертон живет как король в своем королевстве.

— Вот-вот.

— Неужели он все свои деньжищи на игрушках нажил? — недоверчиво переспросил Люк.

— Да. Но это жутко дорогие игрушки. Коллекционные.

— Небось, все вроде твоей куклы. Кстати, почему ты всюду таскаешься с ней, если ее сделал этот негодяй?

— Как я могу бросить Ангела! Мы с ней вместе плачем, вместе радуемся. Она знает все мои сокровенные мысли, знает мои мечты и самые страшные беды. Пусть ее и сделал Таттертон, но Ангел больше принадлежит мне, чем ему.

— Ангел?

— Так я ее назвала. Мой ангел-хранитель, — тихо сказала я, ожидая, что он будет смеяться над моими девчачьими пристрастиями. Я думала, что любой парень его возраста высмеял бы мир грез, в котором я обитала. Любой, но не Люк. Он просто улыбнулся.

— Ясно. Красивая она, твоя кукла. Знаешь что? — повернулся он ко мне. — Пожалуй, я буду и тебя называть Ангел. Это имя подходит тебе больше, чем Ли.

Мое истерзанное сердце екнуло. В груди потеплело. Я даже покраснела, и вдруг вновь подступили слезы.

— Ну а о чем мы сейчас плачем?

— Я плачу от радости, что встретила добрую душу. Тебя. Большинство девушек боятся путешествовать в одиночку, потому что в дороге их подстерегают злодеи, которые их обманывают, заманивают в страшные ловушки… И со мной могла бы выйти такая же история, если бы… если бы я не встретила тебя.

— Да-а, — протянул Люк. — Но если бы ты не встретила меня, не опоздала бы на свой поезд. Я, дурак, так увлекся цирком, что…

— Я сама захотела пойти в цирк, Люк, и, между прочим, мне там очень понравилось, особенно в твоей компании. Я хотела отвлечься и хоть ненадолго забыть о своих несчастьях.

— Правда? Рад слышать. И я был в восторге. Будто впервые попал на этот праздник жизни, а все потому, что рядом была ты. У тебя особый взгляд на все, свежий, непосредственный. Ты внушаешь мне удивительное чувство… не знаю даже… рядом с тобой я будто становлюсь старше, лучше, сильнее… — неуверенно закончил он.

Я отвела взгляд. Не хотелось, чтобы он прочитал мои мысли по глазам. Я стеснялась признаться, что он мне ужасно нравится, что его простые слова чудесным образом утешают меня, лечат душевные раны. В сущности, он был совсем необразованный простолюдин, неимущий работяга, не имеющий ни изысканных манер, ни модной одежды, как, например, у знакомых мне аландейлских юношей, но у него был твердый характер, мужское обаяние и доброе сердце. И это восхищало меня. С ним я чувствовала себя в безопасности, потому что знала: он преодолеет все невзгоды и препятствия на своем пути. Люк Кастил прожил всего семнадцать лет, но успел стать настоящим мужчиной.

Машина свернула к мотелю, на дверях которого сияли голубые буквы «Имеются свободные места».

— Не надо бы тебе этого делать, Люк, — в последний раз попыталась удержать его я.

— Не надо. Но я сделаю. Потому что я так хочу. Сиди здесь и жди. Я заплачу и возьму ключи.

Люк скрылся в дверях служебного помещения, а я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Люк прав: я действительно устала, мне необходимо хорошо выспаться. Дорожные волнения, цирк, шок при опоздании на поезд — все это подкосило мою нервную систему, не говоря уж о самой фартинггейлской трагедии, которая до сих пор мучила меня. Я дремала, когда пришел с ключами Люк.

— Комната номер четыре. Горячая вода, две кровати, телевизор! — объявил он.

— Боюсь, я сейчас не в состоянии смотреть на экран. Мог бы и подешевле комнату взять.

— Здесь одна цена, — ответил он, подкатывая к дальнему крылу мотеля. Потом взял багаж и пошел открывать. Еле удерживая Ангела, я потащилась следом.

Комнатка была маленькая, с серыми оштукатуренными стенами и выцветшими светло-зелеными шторами. Вплотную друг к другу стояли две кровати, по обе стороны от них — тумбочки, в углу — обшарпанный столик. Лампы горели тусклым светом. В Фарти кладовки были раза в два больше этого номера, но такие мелочи сейчас меня не трогали. Мягкие матрацы казались очень притягательными. Люк поставил чемоданы, обошел все, изучил шкафы и ванную комнату.

— Сносно. Свет горит, вода течет. Ты уверена, что не хочешь есть? Может, чашку горячего чаю? В полумиле отсюда есть закусочная. Я бы за десять минут обернулся — чай и булочка, а? Тебе надо регулярно питаться, — озабоченно произнес он.

— Ладно, — согласилась я. — Пока пойду мыться.

— Вот и умница! А я — одна нога здесь, другая там.

И он выскочил за дверь.

Я невольно улыбнулась его энтузиазму. Он искренне и бескорыстно хотел мне добра. Я прошла через страшное испытание и вдруг встретила надежного и друга и защитника, ангела-хранителя во плоти… Может, в моей судьбе не обошлось без злых чар? Может, я была околдована, обречена на страдания, пока находилась во власти зловеще-роскошного Фартинггейла? Может, надо было давно вырваться оттуда? Я долго стояла под душем, затем натянула тонкую шелковую сорочку, вытащила из волос заколки и шпильки. Мыть голову не было сил. Красотой я займусь утром, решила я. Затем, не расставаясь с Ангелом, забралась на ближайшую кровать. Одеяло было старым, простыни жестковатыми, но мне сразу стало тепло и уютно. Не успела я закрыть глаза, как в дверь постучал Люк. Он привез для меня чай и булочки с джемом, а себе пиво. Поставив угощение передо мной на тумбочку, он взял стул, сел рядом и, попивая пиво, стал смотреть, как я ем. Взгляд его был полон такой тревоги и заботы, что можно было принять парня за будущего папашу, преисполненного любви и трепетного волнения.

— А ты не голоден, Люк? По-моему, пивом не наешься.

— Аппетита нет. Слишком много переживаний. Пиво меня успокоит. — Он с улыбкой указал на Ангела. — Вы как двойняшки. У вас даже волосы похожи, — заметил он, потрепав куклу за челочку.

— У нее на самом деле мои волосы.