Вирджиния Эндрюс - Паутина грез

— Обещаю, — почти шепотом промолвила я.

— Ну и отлично. — Мама снова повернулась к зеркалу, лицо ее смягчилось, и я вновь увидела знакомые ласковые глаза. — У тебя такие возможности, каких у меня никогда не было. А сумеешь ты ими воспользоваться или нет, во многом зависит от твоего отца. А разве он возил нас на Ямайку, о чем я неоднократно просила его? Разве мы были хоть раз на скачках? У нас есть роскошные лайнеры — для туристов со всей страны, но нет собственной яхты, чтобы съездить на Ривьеру! Вместо этого твой папочка трижды возил нас на своих судах в Лондон, где у него, видите ли, дела, и еще хотел, чтобы я прислуживала на борту пассажирам, как жена трактирщика. А я стремлюсь хоть раз в жизни отправиться в путешествие ради путешествия. Хочу настоящего отдыха. Хочу развлечений. Хочу приличного общества. А где же еще, по его мнению, я смогу вывести тебя в люди? — Мама раскраснелась, взгляд ее стал почти сердитым. — Никогда не выходи замуж за человека, для которого бизнес дороже любимой женщины.

Я не знала, что сказать. Мама обрушила на меня столько всего сразу. Появились и вопросы, и сомнения. Когда мужчины начнут дожидаться от меня вольностей? Как узнать, кому можно доверять, а кому нет? Какая же я еще маленькая, в отчаянии подумалось мне.

Мама тем временем встала и пошла к дверям.

— Хорошо, что мы сегодня поговорили с тобой. Однако пора одеваться. Ты не представляешь, как нервничает твой отец, когда ему приходится ждать. У него вся жизнь расписана по минутам. Он готов обращаться с нами, как с судовой командой. Уверена, что он уже ходит внизу из угла в угол и ворчит.

— Я быстро, мам!

— Не торопись! — противореча самой себе, предупредила она. — Мужчине полезно ждать женщину. Причешись как следует. Слегка накрась губы, помнишь, я показывала тебе? Не нажимай, не размазывай, а лишь прикоснись, будто поцелуем. — И мама с удовольствием продемонстрировала это на себе. — Поняла?

Я кивнула.

— Ну и отлично. Да, не забудь надеть шелковые чулки и туфли на каблуках. Женщина должна обязательно носить высокие каблуки. Это делает походку легкой, летящей. О, чуть не забыла. — Мама остановилась в дверях. — У меня есть еще сюрприз.

— Еще? — изумилась я. — Но вы с папой и так завалили меня подарками!

— Я говорю не о подарке, Ли. Нам с тобой предстоит потрясающая поездка. Этот уик-энд мы проведем вместе, — сообщила она.

— Где же?

— В той самой усадьбе, о которой я говорила тебе. Мы поедем в Фартинггейл.

— Это там ты делаешь роспись в музыкальном салоне? — спросила я, вспомнив, что мама как-то упоминала об этом. Вообще-то она иллюстрировала детские книжки для одного бостонского издательства, но недавно подруга Элизабет Деврой, художник-декоратор, пригласила ее в дом своего заказчика. Мама кое-что предложила, хозяевам понравились свежие идеи. Вот так мама и начала новую работу. Теперь она расписывала одну из комнат. Темой стали сюжеты из волшебных сказок и старинных легенд.

— Именно, — подтвердила мать мои слова. — Я уже сделала больше половины. Посмотришь, как получается. И с Тони познакомишься.

— Кто это Тони?

— Мистер Энтони Таттертон, хозяин усадьбы. Впрочем, если не хочешь ехать, я не заставляю.

— Да что ты, мама! Я мечтаю увидеть твою работу.

— Ну и отлично! — улыбнулась она. — А теперь одеваться, пока отец до дыр не исшагал пол.

Я засмеялась, представив бедного папочку, и подумала, что скоро ему предстоит жить с двумя взрослыми женщинами — женой и дочерью. Никогда я не смогу причинить боль этому замечательному человеку. Никогда не смогу обмануть его или обидеть. Какое это, наверное, счастье — жить с любимым человеком, доверять ему, беречь его…

Я быстренько надела новый бюстгальтер, натянула свитер, юбку, зачесала назад волосы, накрасила губы — точь-в-точь как велела мама. Оставалось надеть только туфельки на каблуках. Глянув на свое отражение, я изумилась. Неужели это я? Будто по мановению волшебной палочки я из девчонки превратилась в юную женщину. Незнакомые люди, наверное, даже не догадаются, сколько мне лет. Здорово! И немного страшно. Выгляжу взрослой, но смогу ли держаться по-взрослому? Я всегда внимательно наблюдала за тем, как ведет себя в обществе мама, как ей удается играть сразу несколько ролей и быть то веселой и беспечной, то строгой и элегантной, даже царственной. И всегда — красивой. Мама постоянно была в центре внимания. Стоило ей войти в комнату, как все мужчины замолкали и словно по команде поворачивались к ней.

Неужели сегодня все люди в ресторане обернутся в нашу сторону? Неужели и на меня будут смотреть? А вдруг кто-нибудь начнет смеяться, подумает: надо же, девчонка старается не отстать от матери?

Спускаясь вниз, я изнемогала от неуверенности и страха. Папа будет первым мужчиной, который увидит меня такой . И пока для меня нет мужчины дороже. Мама еще не была готова. Отец сидел в своей конторе, просматривал какие-то бумаги. Два года назад мама переделала по своему вкусу весь дом, за исключением служебных комнат отца. Здесь все оставалось по-старому: на полу лежал поблекший огромный ковер, вызывающий у мамы огорчение, стоял массивный письменный стол, весь в царапинках и чернильных пятнах, но отец не позволял ничего менять. Его кабинет казался тесным из-за бесчисленных книг и моделей пароходов, которые красовались на каждой полке. Мебели было мало: кроме письменного стола только узкий кожаный диван, скрипучее кресло-качалка и овальный столик. Комнату освещала старинная медная лампа.

Украшением кабинета служили лишь картины с изображением кораблей, морей, причалов. И портрет деда, старого ван Ворина, который умер до моего рождения. У деда было суровое, обветренное лицо и пронзительные ясные глаза. Папа говорил, что он похож не на отца, скорее, на мать, которой я тоже не помню. Я видела лишь фотографии этой милой миниатюрной женщины. Видимо, от нее папа унаследовал уравновешенный нрав и сдержанные манеры.

Я часто и подолгу изучала фотографии отцовских родственников, пытаясь найти в них сходство с собой. Иногда глаза его матери напоминали мои, а иногда казались совершенно отличными от них.

Папа не тотчас оторвался от работы, медленно поднял голову и будто не сразу узнал меня. А потом быстро встал. Лицо его оживилось.

— Ну как я тебе нравлюсь, папа? — неуверенно спросила я.

— Ты… Господи, какая ты взрослая. И что это мама с тобой сотворила?

— Нравится? — забеспокоилась я.

— О, да! Конечно. Я как-то не замечал, что ты растешь красавицей, Ли. Пожалуй, пора забыть, что у меня есть маленькая девочка. — Он все смотрел и смотрел на меня. Я смутилась, вспыхнула. — Что же, теперь со мной будут две очаровательные дамы. Это чудесно.