Тильда Лоренс - Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Вечность. Вечность в одних объятиях. Быть может, именно этот человек станет для нее кем-то особенным? Быть может, он научит её отличать истинные чувства от поддельных? Тех, что преобладали в её жизни все это время. До тех пор, пока она не встретила его и не сболтнула какую-то глупость о плаще-невидимке.

– Так мне очень нравится, – ответила она с ленцой в голосе. – Но твои родители...

– Им нет никакого дела до моей личной жизни.

– Но они могут зайти сюда.

– Ночью эта перспектива тебя не пугала.

– Она и сейчас меня не пугает.

– Тогда что же тебя останавливает?

– Ничего.

Она повернулась лицом к Дитриху, и он, тут же воспользовался возможностью поцеловать её. Так странно это было, будто ничего прежде и не происходило. Аманда целовала его раз за разом и никак не могла насытиться прикосновениями этих губ. Странно. Ведь она считает, что не умеет любить. Раньше точно считала. И, когда Эштон говорил, что ей нужно влюбиться, отмахивалась от его слов. Так что же получается? Она не такая уж равнодушная и холодная, как ей казалось? Конечно, нет. Не равнодушная и совсем не холодная.

– Дитрих, – тихо позвала она, заставляя его на время отвлечься.

– Да?

– Можно попросить тебя кое о чем?

– О чём?

– Просто скажи: да или нет?

– Да, – ответил он, потратив на раздумья не более секунды.

Аманда обняла его, прижалась, наклонилась к уху и прошептала:

– Научи меня любить.

Дитрих понял, о чем она говорит. Сразу же вспомнил разговор в беседке, когда она говорила ему о своей быстро уходящей любви, что не держится дольше определенного срока. Наверное, ей самой это надоело. Аманда хотела настоящей любви. Она хотела любить и быть любимой. Хотела удержать в руках то хрупкое чувство, что уже зародилось в её душе и теперь, как оранжерейный цветок требовало за собой тщательного ухода.

– Научи меня любить, – повторила она. – Пожалуйста. Просто будь рядом со мной. Позволь поверить, что это прекрасное чувство, о котором так часто говорят люди, не выдумка, а реально существующее явление. Я уверена, что в этот раз у меня все по-настоящему, а не надуманно. Я люблю тебя... И все это время, что была рядом, любила. Так как, научишь?

Эшли Паркер понял, что любит людей.

И определенных людей, находившихся в зале, и все человечество, в целом.

За довольно короткий срок (если рассматривать в масштабах человеческой жизни, то год – это ничтожно мало) он успел пересмотреть свои взгляды на жизнь. И понять, что видеть в жизнь в черном цвете – проще простого. Намного сложнее найти в ней прекрасное, поверить другим людям, позволить им стать ближе. Конечно, не всем.

Но и вечно чураться общества невозможно. Да, не бывает идеальных людей, но сплошную грязь в людях трудно найти. Видишь людей в черном цвете только тогда, когда сам стремишься их очернить, не давая никому шанса проявить себя с лучшей стороны. Закрываясь от окружающих, можно остаться в одиночестве. Лишь на первых порах человек будет им упиваться, а потом чувство триумфа исчезнет, и ничего от него не останется. Только некогда желаемое одиночество, ничего, кроме тошноты и отвращения не вызывающее.

Паркер понял, что любит свою мать.

Он всегда её любил, но старался скрывать настоящие чувства за маской циника, озлобленного на всех и вся. Какие бы злые, несправедливые упреки не срывались с её губ во время скандалов и выяснения отношений, рано или поздно она всегда извинялась. И Эшли понимал, что в ней бушевали эмоции. Она не думала того, что произносила. Просто в момент скандала ей хотелось сильнее задеть своего оппонента, и она била в самые уязвимые места. Но разве он не делал того же? Делал. Потому не имеет прав обвинять Шанталь в чем-то. Тем более тогда они были друг для друга единственными родными людьми. Теперь Эшли осознал это особенно ясно.

Ему были приятны все люди, пришедшие на концерт. И, хотя, по большей части, они его пока не замечали, были в зале и те, кого он, по-настоящему, ценил. Их поддержка придавала ему силы. Он улыбался.

И хотел, чтобы улыбка играла на губах у всех присутствующих в зале людей.

Керри, успевшая посмотреть несколько шоу, стояла в первом ряду у сцены. Она неотрывно смотрела на Паркера и думала о том, какой же он, на самом деле, замечательный. Пусть их первая встреча была омрачена глупыми событиями, и история, ознаменовавшая начало их отношений оставляла желать лучшего, девушка поняла, что ничего не хочет менять. Ей нравится абсолютно всё.

Перед концертом она столкнулась с Куртом. Они обменялись ничего не значащими фразами. Курт поведал о расставании с Гретхен. Керри не удивилась. Курт оказался слишком непостоянным, чтобы долго находиться в отношениях с одной девушкой. Керри рассказала, что сопровождает своего парня в поездке. Окончательно Курт сник, когда на заднем плане нарисовались Эшли и Дитрих. Одному парень завидовал из-за успешной карьеры, второго с давних пор на дух не переваривал. Общение быстро сошло на нет.

Аманда и Дитрих тоже присутствовали в зале.

Они ненадолго прилетели в Берлин. Ланц хотел показать Аманде город, в котором прошло его детство, а по счастливой случайности их визит совпал по времени с расписанием «Dark Side», выступавших в это время в Германии.

Берлин – удивительный город. Стоит однажды увидеть его – не забудешь никогда. Во всяком случае, Аманда ясно это осознала, как только сошла с трапа самолета на территории чужой страны. Конечно, так можно сказать о любом городе мира, который любишь всем сердцем. Все в нем будет казаться неповторимым, идеальным. Воздух, который, кажется, можно пить, ощущение легкости и свободы, будто крылья за спиной разворачиваются. Оказавшись в городе мечты, ощущаешь себя именно так. Грант на все сто процентов была уверена, что Берлин ей понравится, и он тоже примет её, не заставит чувствовать себя чужой.

Стоя перед сценой, она вспоминала прошлый концерт, условно ставший для нее начальной точкой отсчета. Тогда она призналась Дитриху в любви, предварительно побегав от него по коридорам. Боялась, что он оттолкнет её. Сейчас знала, что ничего такого не будет. Он не станет отталкивать, он протянет ей свою руку. И крепко-крепко сожмет, не отпуская, давая понять, что он рядом и на него можно положиться.

Аманда подпевала солисту, чувствуя, что в этот момент почему-то хочет расплакаться. Раньше она была склонна ставить понятие «слезы счастья» под сомнение, сейчас осознала, что и такое бывает.

Ладонь Ланца легла ей на талию, притягивая ближе. Он поцеловал Аманду в макушку, заставив её улыбнуться.

Восприятие у каждого человека разное. Нельзя быть хорошим для всех. Дитриха многие не любили в школе, считали беспечным, излишне грубым, несерьёзным, наглым. Пусть это все останется на их совести. Кристина называла его гадюкой в сиропе, искренне полагая, что раскусила своего врага, открыв его истинную сущность. Ей никогда не понять Аманду, а Аманде никогда не понять её. Ведь, глядя на одного человека, они видят полярно разных людей. Для Кристины он так навсегда и остался воплощением вселенского зла...