Белва Плейн - Рассвет

– Детей перепутали в больнице… Тайна открылась девятнадцать лет спустя… – Сердце его бешено забилось.

– Мы хотели бы взять интервью, – вежливо улыбнулся журналист с фотокамерой.

– Нет! – вскричал Том.

На крик прибежала Лаура; с одного взгляда ей все стало ясно.

– Том, иди в комнату, – мягко сказала она. «Она этого ждала», – подумал Том, отходя от двери.

– Никаких интервью, – спокойно сказала Лаура. Снова щелкнула камера.

– Но это же сенсация, мадам.

– Может быть, но это и человеческое страдание.

Журналист, невозмутимо глядя на Лауру, достал блокнот и ручку.

– Вы были здесь недавно, когда был убит мой муж, – я запомнила вас. Перестаньте же мучить нашу семью!

– Публиковать сведения о сенсациях мой служебный долг, и я его выполняю.

– А мой долг – оградить моего сына. Я не позволю вам причинить ему боль!

– Но ведь он – не сын вам, миссис Райс. Что вы почувствовали, узнав это через девятнадцать лет? Это был удар для вас?

– Сейчас вы почувствуете удар, я с размаху приложу дверью по вашему бессовестному лицу! Напишите об этом.

Она с силой толкнула дверь, журналист отскочил. Том увидел в окно, как оба газетчика поспешно удаляются.

– Я думал, что они не уйдут и будут заглядывать в окна! – нервно сказал он.

– К сожалению, Том, они вернутся, и репортеры из других газет тоже наводнят наш дом и дом Кроуфильдов. Будь уверен!

– В газетах уже напечатали, – сказал он, передавая ей листок, – что же им еще нужно?

– Человеческое любопытство иссякает не так быстро, сенсации хватит на пару недель. Но как они узнали? Я позвоню мистеру Фордайсу.

Том прошел в библиотеку и сел, опустив голову и зажав лицо в ладонях. Подняв ее снова, он встретился взглядом с глазами «Черного ирландца» на портрете, глазами своего предка… как он считал раньше.

– Человеческое любопытство, – думал он, – не такое уж плохое свойство, пока не становишься его объектом. Он слышал голос Лауры, которая разговаривала по телефону на кухне:

– Я думала, что вам удастся этого избежать, мистер Фордайс… понимаю, что вы не могли гарантировать… Да, но это так ужасно для Тома… сразу после смерти отца… Я рада, что здесь нет Лилиан и Сесилии… Все Пайге так чувствительны к огласке. Все уляжется? Конечно, со временем…

Послышался щелчок, – Лаура положила трубку. Через минуту она появилась в дверях библиотеки, Том напряженно ждал ее рассказа. Она не сразу заговорила.

– Сообщение поступило по телефону. Издатель газеты не публиковал его до вчерашнего дня, но информация просочилась, и он не мог ничего поделать. Теперь появятся публикации по всей стране.

– Кто же сообщил? – спросил Том.

– Молодой женский голос, она не назвалась. Сообщила все детали; больницу, где родились оба ребенка, фамилии, результаты тестов ДНК, – словом, все. Больница подтвердила сведения.

– Предательница! – воскликнул Том. – Это она, конечно.

Лаура положила руку на его плечо и сказала утешающе:

– Она не только тебя предала, Том, она предала человеческое доверие. Как она смеет думать, – голос Лауры зазвучал страстным обвинением, – что она – выше других людей, таких как Бетти Ли, или Кроуфильды, или… ты, Том? Как ты не разглядел ее!

– Она была такая яркая, умная, способная… такая необыкновенная… – грустно ответил Том.

– Так ведь среди пособников Гитлера были люди талантливые и образованные… доктора философии… но все они были люди без сердца и совести.

Зазвонил телефон, и Лаура встала со словами:

– Ты сегодня к телефону не подходи! – Он слышал ее голос: – Да, это миссис Райс. Нет, он не может подойти, я ему передам.

Она бросила трубку, и телефон сразу зазвонил снова.

– Кто это? – спросил Том.

– Грязные свиньи, – мрачно ответила она. – Мальчишки из колледжа.

Да, он мог себе представить издевательские голоса парней из «Независимого голоса»: «А ну-ка, Том Райс, отбейся, попробуй-ка!»

Телефон продолжал звонить, словно подлое любопытство всей Америки сфокусировалось на нем, Томасе Райсе. Но Лаура взволнованно говорила с кем-то, – значит, звонит знакомый:

– Эта ужасная девица, эта нацистка… Он не хочет ходить в колледж…

Том вышел из столовой, обошел весь дом и заперся в своей комнате. Он глядел в окно на груду камней над могилой Графа и вспомнил Бэда. Клан, призывы стрелять и проливать кровь. Том вспомнил, как он слушал ночью эти призывы с боязливым любопытством, но не принимая их всерьез. Так же слушали другие. А Бэд играл всерьез. Том вспомнил, что он поклялся отомстить за отца, и с горечью понял, что он не сдержал своей клятвы. «Теперь уже не узнать, почему ку-клукс-клан привлек и втянул Бэда, а вот Робби он может понять, – подумал Том. – Раздоры между родителями, – отец сбегал куда угодно от матери, неряхи и ворчуньи, – заброшенность девочки стали причинами ее озлобленности на семью и на весь свет».

Весь день звонил и дверной звонок, – корреспонденты газет, журналов, радио требовали подробностей истории.

– У вас есть факты, но вам этого недостаточно, – резко отвечала им Лаура, – вы бы хотели пронзить рентгеновскими лучами наши сердца. Но вы этого не добьетесь, а о нашем выступлении по телевидению и речи быть не может.

Лаура позвала Тома к ленчу, он ответил, что есть не хочет.

– Съешь хоть сэндвич, дорогой, не то свалишься с ног.

Когда они сидели за столом в кухне, появилась взволнованная Бетти Ли, – очевидно, она прочитала газету или слышала по радио. Лаура обняла ее, и они вместе заплакали.

– Я чувствовала, что грозит беда, еще до того как мистера Бэда убили, – всхлипывала она. – Костями своими чувствовала. Бэби – Том, не слушай ты этих докторов и законников. Твоя мать принесла тебя из роддома и положила в мои руки. На тебе была голубенькая кофточка, что тетя Сесилия связала, и ты был самый красивый бэби на свете, любимчик отца и матери. Я вернулась к вам и останусь у вас теперь.

«Дорогая Бетти Ли. Сколько слез и воспоминаний. Но хорошо, что теток нет здесь, – подумал Том, – не то было бы уж слишком много слез и воспоминаний».

Усталая и измученная Лаура каким-то чудом сохраняла весь день твердость и спокойствие, у Тома это не получалось. Он встал из-за стола и подошел к окну; сад был облит золотистым вечерним светом. Том вздрогнул, выведенный из задумчивости, – рядом с ним стояла Лаура.

– Звонил Ральф, – сказала она, не добавляя – «мистер Маккензи». – Он говорил с Артуром Кроуфильдом. Репортеры разыскали их на озере, задавали тысячи вопросов, фотографировали. Они прервали отдых и вернулись домой – дома легче укрыться от этих проныр.

Том промолчал, и Лаура продолжала:

– Но Ральф считает, что мы должны принять репортеров, ответить на их вопросы и отделаться от них. Он говорит, что нам незачем избегать гласности, потому что стыдиться нечего. И он прав. – Она задумалась и повторила: – Обычно Ральф бывает прав. Я сказала ему, что ты не вернешься в колледж. Он поговорил со своим приятелем Стивенсоном, директором небольшого превосходного колледжа в Новой Англии. Ты можешь туда поступить, они возьмут тебя, учитывая обстоятельства, и в середине учебного года.