Белва Плейн - Рассвет

Наконец, Лаура очнулась и сказала:

– Это все. Там еще только подпись.

– Френсис Элкот. Так это был он, – глухо отозвался Ральф.

– Он жил в этом доме за оградой.

– Ты часто вспоминаешь о нем?

– Редко. Это – зажившая рана. Правда, после того, как я тебя встретила, – ты не обидишься? – Я вспоминаю его со странным чувством, что ты на него похож.

– Ты забыла, что уже говорила мне об этом. Но ты не рассказывала мне, почему вы расстались.

– Очень просто. Он от меня отказался.

– Вот глупец! Я бы ради тебя от выборов отказался. От чего угодно. Ты мне веришь? Веришь?

Она посмотрела на него. Сумерки за окном сгущались, но она увидела в его взгляде тревогу.

– Верю, Ральф.

– Какая трагедия! Минутный порыв – и тяжкое бремя вины на всю жизнь…

– Да, хотя в его жизни была слава, успехи в науке, заслуженное уважение…

– Как воспримут этот рассказ Артур и Маргарет?

– Я уже рассказала им. И Тому. Они изумляются странности переплетения людских судеб, но считают, что лучше знать все, как было, хоть и нельзя ничего изменить. Маргарет сказала: «Теперь отдохнем от наших бед и постараемся забыть».

– Она – сама доброта, – заметил Ральф.

– Да, – согласилась Лаура, – если бы она не была такой, все сложилось бы иначе. Они без ума от Тимми. Хотят свозить его в Вашингтон, показать Капитолий и все достопримечательности. Замечательно, правда?

– Она все еще беспокоится, не думаешь ли ты, что они пытались оторвать от тебя Тома. И просила сказать, что этого никогда не было.

– Она и мне говорила. И я рада, что это так, Ральф. Я ведь не ангел, и мне трудно было бы примириться с уходом Тома. Но теперь я спокойна. Я дружна с ними, даже пригласила их праздновать Рождество.

– Они придут?

– Конечно. А мы все пойдем к ним на еврейскую Пасху. Говорят, очень красивый праздник.

– Да, замечательный. Я у них давно уже бываю на Пасху.

Упали первые капли дождя, и Лаура сказала:

– Сейчас польет. Я срежу розы, а то их прибьет ливнем.

Она срезала десяток поздних темно-красных роз и, прижав к лицу охапку, вдыхала их горьковатый запах.

– Я не хочу больше расставаться с тобой, – сказал он. – Когда мы поженимся?

– А соблюдение приличий? – поддразнила она. – Тети скажут: «Надо соблюсти подобающий срок».

– Завтра?

Оба рассмеялись.

– В следующем месяце, – сказала Лаура, – когда Том приедет на каникулы.

– А как он к этому отнесется?

– О, я думаю, он уже сдался.

– Он хороший парень. Я уже говорил это пару-тройку раз, но хочу повторить.

Они сидели рядом, Лаура – с цветами на коленях. Темнело, ветерок шуршал сухой листвой, еще не совсем опавшей с деревьев.

Ральф тронул струны гитары и начал брать задумчивые аккорды.

По Фаренгейту (Примеч. перев.)