Грейс Металиус - Пейтон-Плейс

Марион Пертридж шмыгнула носом: она начала простужаться, но терпеть не могла пользоваться носовыми платками. Глядя на Селену, она небрежно провела указательным пальцем под носом.

На Селене было платье в бледно-лиловую полоску — Марион готова была поспорить, что оно стоило по крайней мере двадцать пять долларов, — и пара чулок «паутинка», которые Марион тут же определила как чулки с черного рынка. На Селене также были новые туфли, и Марион было интересно, использовала ли Селена на их покупку талон, выдававшийся всем в военное время, или Констанс Росси купила их у знакомого коммивояжера.

«Я всегда говорила Чарльзу, что Конни Маккензи еще та штучка, но он не слушал меня. Я думала, он поймет меня, когда она связалась с этим Росси. Анита Титус говорила мне, что в ее доме происходит что-то ужасное. Могу поспорить, они вынуждены были пожениться. У Конни, наверное, потом был выкидыш. Мне всегда не нравилось, что они так дружны с Селеной. Чего здесь можно ожидать? Птички одного полета. Вы только посмотрите на эту девицу! Серьги в суде! Селена из тех, кто поднимет юбку прежде, чем займет место, чтобы давать показания. Маленькая неблагодарная девчонка, — хочет сделать из Чарльза дурака. В конце концов, я всегда хорошо обращалась с Селеной. Когда у нее не было ни цента, я давала ей разную работу, а когда они с Джо были помладше, я всегда находила занятие для Нелли. А сколько мы заплатили Лукасу, Господи, прими его душу, за кухонные шкафчики. Невероятно, но мы заплатили, сколько он просил. Вы думаете, Селена помнит добро? Ну, Чарльз ей покажет. Он проследит, чтобы она ответила за убийство. Он скорее увидит ее повешенной, чем даст выкрутиться после всего этого!»

— …доказывает, что Селена Кросс ударила Лукаса Кросса в целях самозащиты и, следовательно, это оправданное убийство.

Марион Пертридж выпрямилась на своем месте, будто кто-то уколол ее булавкой. Это был голос Чарльза Пертриджа, он говорил о предварительном следствии и о новых доказательствах. Марион стало жарко, она вся покрылась потом.

«Но это невозможно, — искренне думала она, — он отказывается от своего шанса. Нет никаких новых доказательств. Он бы мне раньше сказал. Он все это придумал, чтобы спасти шею Селены».

Марион вытащила носовой платок и вытерла виски. Именно в этот момент ее осенила мысль, что Чарльз страстно влюблен в эту красотку подсудимую. Она огляделась по сторонам, ей казалось, что все вокруг улыбаются и хитро смотрят в ее сторону. Они жалеют ее, потому что Чарли отказался от своего шанса попасть в одну из этих юридических книг из-за этой похотливой Селены.

«Я убью себя», — подумала Марион, и это решение успокоило ее. Стало легче дышать, и она откинулась на спинку скамьи. Ее глаза, как ядовитые иглы, пронзали затылок Селены.

Потом, когда суд окончился, Томас Делани сказал, что в зале суда не было ни одного человека, который хотел бы, чтобы Селену признали виновной, но он не знал о Марион. Делани думал, что он открыл место, где никто не бросит камень в упавшего, но он не видел Марион, которая не могла простить отклонения от норм, которые она сама придумала. Делани родился и вырос в большом городе и не понимал, что в маленьких городках злоба чаще направлена на одного человека, чем на группу людей, нацию или страну. Не то чтобы он не знал, что такое предвзятость и нетерпимость, — его самого бесконечное количество раз называли Ми-ком, — но ему казалось, что и кличка, и злоба были скорее направлены на его предков, чем на него, как на личность. Клейтон Фрейзер пытался объяснить ему, как это бывает, но Томас Делани был реалист, он хотел увидеть живые примеры, услышать злословие собственными ушами и посмотреть на результаты своими глазами.

— Я ведь рассказывал тебе о Сэмюэле Пейтоне, не так ли? — спрашивал Клетон Фрейзер. — И времена, и люди не очень-то изменились с тех пор. Ты когда-нибудь замечал, что больше всего ненавидят люди, которые хотят что-то иметь или что-то сделать?

— Я не знаю, о чем конкретно вы говорите, — отвечал Делани.

— Ну, я знаю, о чем я говорю, — запальчиво сказал Клейтон. — Ничего не могу поделать, если не могу сказать об этом красиво. Я не работаю в криминальной газете.

Делани рассмеялся.

— Скажите мне некрасиво, что вы имеете в виду.

— Ты когда-нибудь замечал, какая женщина больше других осуждает девчонку, которая гуляет и весло проводит время? Это та женщина, которая слишком стара, слишком страшная и толстая, чтобы самой заниматься этим. Всегда больше других осуждает тот, кто сам бы хотел это сделать. Когда-то здесь жил парень, ему до смерти надоела его жена, долги и работа. Он сбежал, вот что он сделал. И дольше всех и громче всех кричал об этом Лесли Харрингтон. А еще когда-то жила в наших местах вдова, у нее был дом возле железной дороги. Симпатичная женщина. Она заставляла каждого мужчину в городе держать руки в карманах. Она не была проститутка, как когда-то Джинни Стернс. У нее был класс, да. Когда-то я читал книжку об этих французских куртизанках. Так вот она такой и была. Куртизанка. Дорогая, гордая и красивая. Никому из женщин не нравилось ее соседство. Но больше других кричала и наконец вынудила беднягу Маккракена выдворить вдову из города Марион Пертридж. Жена старины Чарли.

— Я слишком долго проработал в криминальной газете, — сказал Делани, — ваши притчи выше моего понимания. Что вы хотите мне сказать?

Клейтон Фрейзер сплюнул.

— А то, что, если Селену признают невиновной, найдется тот, кто будет недоволен. Интересно, кто будет кричать громче и дольше всех?

«Чарльз все прекрасно знает, — думала Марион Пертридж. — Честь твоих отца и матери. Это же так просто, тут не о чем спорить. Если он считает, что есть причина, оправдывающая убийство отца, пусть даже отчима, он, наверное, спятил под старость лет или думает, что спятили все остальные».

Марион призналась себе, что ей было бы легче, если бы у Чарльза текли слюни и он мочился бы в постель, чем если бы он страстно увлекся Селеной. Люди жалеют женщину, у которой болен муж, но женщина, чей муж бегает за молоденькими девицами, автоматически становится предметом насмешек.

— Нет причин освобождать зал суда, — сказал Чарльз, и Марион зло посмотрела на него. — Селена здесь среди друзей и соседей.

И если ее друзья и соседи не услышат каждое слово новых показаний, подумал Сет Басвелл, сидящий в первом ряду, в их умах навсегда останется тень сомнения, действительно ли невиновна Селена. Умница Чарльз. Черт возьми, хотел бы я знать, о чем он говорит. Когда я вчера разговаривал с Дрейком, дела для него обстояли из рук вон плохо.

Эллисон Маккензи, которая сидела с Констанс и с Майком в средних рядах зала суда, услышав произнесенное Пертриджем слово «друзья», приложила пальцы к губам.