Заряна - 217-я жизнь. Блог бывшего экстрасенса

Но душа острова осталась той же, что и во времена свободы. Перекресток торговых путей. Большой базар, где есть место всем нациям и всем торговцам. Крит – выжженный солнцем обломок былого величия, где дворцы разрушены, и есть только серые деревья, торгующие люди и бесконечные вопли цикад – показался мне раем. Здесь меня никто не знает, ни у кого нет на мой счет планов, вранья, ножа или отравы.

Кем я только не была, пока ждала корабль на родину. Переодевшись в мужчину, я сделалась писарем – искусство письма было придумано в моей стране, и любой ханаанец ценился высоко. В лицо мне никто и не смотрел. Была я и менялой – только финикийцы умели точно взвешивать на весах. Остальные мерили только на глаз, и потому к нам приходили рассудить споры. Недаром в мире бытовало выражение «финикийская честность».

Корабля я дождалась только через месяц, за место на нем отдала свою последнюю ценность – зеркало. И через 3 недели была на родине, свято веря в то, что все беды позади.

Как я мечтала увидеть наши горы, меняющие свои очертания точно по предсказаниям раз в 14 с половиной лет ( песчаник смывается селевыми потоками и сильно выветривается, и горы действительно похожи на постоянно меняющихся животных и диковинные башни) . Как я мечтала вдыхать воздух ливанского кедра, дерева, из которого делают корабли и храмы. Поэтому наши корабли никогда не тонут, а в наших храмах слышен голос богов (кстати, Иерусалимский храм был построен из ливанского кедра ханаанскими мастерами). Как я хотела видеть наши грандиозные дворцы и усыпальницы, которые вызывали страх и покорность у смертных и вселяли гордость в души царей! Во всем мире нет храмов и дворцов размером больше наших!

Меня приняли как победительницу и избавительницу, мой подвиг оценил царственный брат. Но я уже как-то слишком закрылась от всего, перестала верить людям, привыкла оценивать и взвешивать каждый взгляд и слово. Мои глаза стали не по-женски пристальным, как будто у каждого человека я прежде всего выглядывала уязвимое место. Туда я увозила свою медную маску, обратно я привезла свою серую каменную башню. Годы плена сделали мой характер холодным и как бы непрозрачным, а меня, прибывшую от варваров – слишком грубой на вкус утонченных финикийских кавалеров. Я больше не была «отсюда», и не стала «оттуда». Здесь меня тоже звали на все пиры, здесь я тоже была местной достопримечательностью!

Через год меня убили во время дворцового переворота – свои, родственники, во сне, кинжалом под лопатку. Новый правитель, мой дядя, взял курс на войну, и очень скоро греки снова оказались у стен нашей столицы. Командовал осадой мой Командор. Он лично расправился с теми, кто меня, как сейчас говорят, «заказал». Лично перерезал половину моей родни. Снова победил, исполнил долг перед своей страной. И за меня отомстил.

От этого виде́ния у меня, кажется, даже температура опустилась. По крайней мере, я вспотела вся – от укладки до педикюра.

Да, похоже, умирая с такими переживаниями, люди «куют» себе встречу в следующих жизнях. И встречаются снова, чтобы ситуация изменилась и они могли быть вместе.

Ну, разве мы не предопределены друг для друга?

Первый секс с ним не был впечатляющим. Ну, то есть меня вообще никак не «торкнуло». Ни в эротическом, ни в эзотерическом смысле.

И если его не слишком убедительные действия можно объяснить тем, что он переволновался и все такое прочее, что говорят в таких случаях, то я, видно, перефантазировала. Наверное, подсознательно я ожидала, что вместо антонова лица начну видеть разные «прошлые» лица – из Греции, Испании, может еще какие-то…

Я сама себя подогревала чудо-историями, как все эти многовековые дамы отзовутся во мне, и я почувствую в полную силу их страсть, их удовольствие. Да просто их самих почувствую, в смысле, себя ими. А не слабо увижу, как это обычно у меня бывает. Короче, я жаждала яркого эзотерического опыта!

Но облом! Никаких тебе призраков, никаких множественных оргазмов по – гречески, по-испански, ни-по-каковски не было. Верь после этого сексологам, что удовольствие женщины зависит в большей степени от ее собственной фантазии! Уж столько, сколько я просмотрела интима с собой в главной роли за эти несколько месяцев воздержания! Вряд ли у кого из сценаристов порноиндустрии хватит воображения!

На вторую встречу мне пришлось признать, что это самостоятельный человек со своими собственными постельными привычками. Он целуется как умеет и совершено не старается быть похожим на кого-то там. Я не узнаю ни запахов, и поворотов головы. Кажется, любой человек того времени больше похож на него, чем он сам – на свою собственную душу в ее прошлом воплощении.

Так что же меня заставляет подозревать, что он – это тот самый человек, который столько веков сводит меня с ума? И если я хочу с ним в постели что-то иметь (а я хочу? или бросить? или дать еще шанс?), то все прошлые жизни можно выкинуть на помойку.

Так вот с третьего раза (все-таки я упорная, правда?) все пошло куда лучше. И с каждым разом, по мере того как мы притирались друг к другу, становилось все чудеснее. Особенно если ему четко объяснять, чего хочешь. Особенно если сама знаешь, чего хочешь.

Ну вот о чем нормальные люди говорят после хорошего секса? Меня вьюноша спросил, как я это чувствую. Это– это прошлые жизни, а не то, о чем озабоченное человечество традиционно говорит в постели.

– А как ты это чувствуешь?

– Примерно как ты – далекие воспоминания, детства там или юности.

Такие далекие, что у тебя уже не осталось боли, злости, печали. Сильных хороших эмоций тоже не осталось. Ты просто помнишь это, узнаешь настроения свои и других людей, но они тебя не сильно цепляют. И точно так же как с далекими воспоминаниями детства, например, когда ты смог простить обиды, или пережить какую-то боль, ты ее вспоминаешь просто как констатацию факта. Иногда уже даже не понимаешь, почему ты собственно так взъелась на кого-то. Так и прошлые жизни – прощенные обиды, искупленные или отмоленные ошибки, которые ты уже никогда не повторишь, очень трудно «найти» по прошлым жизням. Они как будто стираются. Ластиком.