Игорь Матвеев - Прощай Багдад

Если полицейский и заметил, как она запнулась, то не подал вида.

— И все?

— Нет. Интересовался, где можно хорошо провести время. Мне показалось, что он приехал сюда недавно.

— Он русский?

Одна ложь тянула за собой другую, другая — третью.

— Не знаю. Мы говорили по-английски.

По выражению лица полицейского она так и не смогла понять, поверил он ей или нет. Он что-то записал в блокнот, потом сказал:

— Мадам, похоже, вы были единственным свидетелем убийства. Вы хорошо разглядели убийцу?

— Н-нет, все произошло так быстро. Мгновенно.

— Но хоть что-то вы видели? Как он выглядел?

— Невысокий… смуглый… в куртке.

— Какого цвета?

— Куртка? Черная… впрочем… нет, кажется, коричневая.

Полицейский досадливо махнул рукой.

— Наверное, нам придется побеспокоить вас еще раз. Назовите свое имя и адрес.

— Елена Аззави. Мансур, квартал Мутенаби, сорок семь. А теперь я хотела бы уехать. Я нехорошо себя чувствую.

Хоть это было чистой правдой.

— Разумеется, мадам. Вы свободны. Если понадобится, мы вас вызовем.

В переулке затормозил микроавтобус «скорой помощи» с красным полумесяцем на боку. Двое санитаров с носилками спрыгнули на асфальт. Они о чем-то переговорили с полицейскими и направились к телу Виктора.

— Повезем в Саддама, — донеслось до Лены.

Она знала, что неопознанные трупы отправляются в морг Медицинского центра имени Саддама Хусейна.

Тело положили на носилки. Лена повернулась и, неуверенно ступая на подкашивающихся ногах, пошла искать такси. Хорошо все-таки, что она не поехала на своей машине. В таком состоянии она просто не смогла бы вести ее.

— Вам помочь? — послышался за спиной голос араба, приводившего ее в чувство.

— Нет, благодарю вас, — не оборачиваясь, ответила она.

Через минуту она села в видавшее виды такси с продавленным сиденьем и назвала адрес.

— Три тысячи динаров, — заявил шофер.

Она устало и равнодушно кивнула, хотя и знала, что он запросил раза в три больше, чем действительно стоит поездка с Каррады в Мансур.

«Господи, где же справедливость?» — мысленно застонала Лена. По какому принципу ты забираешь людей? По какому праву ты отнял у меня Ахмеда? По какому праву ты убил Виктора? Не старый еще, полный сил, жизнерадостный мужчина, получил визу и собирался с женой в отпуск, строил планы…

— Получил визу… — произнесла она вслух.

— Простите, мадам? — водитель, прижав тормоз ногой в рваной сандалии, остановился под светофором.

— Нет-нет, это я не вам.

Получил визу…

Потом она и сама не смогла объяснить себе, почему вдруг после этой мысли в ее мозгу как будто что-то замкнуло, и он начал работать четко и размеренно, словно часовой механизм. И еще — стало холодно. Время эмоций кончилось.

Итак, Виктор получил визу. Точнее, две визы: одну для себя, одну для жены. Сходство обеих женщин удивляло многих. Значит, это ее, Лены, шанс — в том случае, если ей удастся забрать у него паспорт Валентины. Теперь, после гибели Виктора, его супруга, конечно, вернется в Россию. Что изменится, если Бирюкова вылетит в Москву на несколько дней позже, пусть даже на неделю или две, — пока в посольстве сделают новый паспорт или выпишут документ, его заменяющий?

Лена решила оставить в стороне моральную сторону своего решения. Потом, если получится так, как она планирует, она приедет в столицу, разыщет Валентину, все объяснит и на коленях вымолит у нее прощение. Но это будет потом. Разумеется, можно было просто попросить Бирюкову уступить ей паспорт, но, скорее всего, подобная попытка обречена на неудачу. Узнав о смерти мужа, она придет в такое состояние, что не захочет ничего слушать. Одно дело говорить со спокойной и рассудительной женщиной и совсем другое — пытаться объяснить что-то человеку, впавшему в истерику или придавленному обрушившимся на него горем. Можно было, ничего не предпринимая по отношению к Бирюковой, просто понадеяться на удачу и попытаться выехать из страны с ее паспортом. Но… если тело Виктора будет опознано еще до того, как Лена покинет Ирак? Сообщат в «Машэкспорт», и тогда немедленно выяснится, что с ним находился и паспорт его жены, и он исчез. Нет, лучше не рисковать.

Такси затормозило возле ее дома. Она отсчитала из пачки три тысячи и, вытащив их из-под резинки, подала шоферу.

В три часа ночи она остановила свою машину за два квартала от Медицинского центра и пошла пешком, прихватив с собой сумочку с фонариком. Последний раз она была здесь почти десять лет назад, когда навещала Интисар, — а это было во время войны в Персидском заливе в январе девяносто первого, — и лишь молила Бога, чтобы здесь не было особых изменений. Правда, несколько лет назад к главному корпусу достроили еще одно крыло, в котором разместились лаборатории, исследовательский центр и еще что-то, да и к прежним корпусам добавились какие-то пристройки, но морг, как она надеялась, остался на прежнем месте.

Три старых корпуса Медицинского центра имени Саддама Хусейна составляли букву «П». Проникнуть в госпиталь можно было помимо центрального входа и через два служебных, располагавшихся в торцах «ножек» этой «буквы». Ими она часто пользовалась в свою бытность санитаркой, но знала, что по ночам там, как и у центрального входа, дежурят охранники. Имелась и еще одна дверь — ведущая в расположенное в подвале котельное помещение. Им пользовались в основном в зимнее время — в январе температура в Багдаде падала до нуля градусов. Дверь находилась с торца основного крыла и, насколько Лена помнила, никогда не замыкалась на ключ, разве что за эти десять лет в госпитале изменились порядки. Из котельного помещения можно было легко попасть в правую часть главного корпуса, где располагались подсобные помещения, кладовки… и морг. Именно этой дверью и решила воспользоваться Лена: зима двухтысячного выдалась необычайно теплой, и сейчас в котельной вряд ли мог кто-нибудь находиться.

Зайдя с заднего фасада Центра, она прошла через калитку в металлическом заборе и оказалась в небольшом саду. Во время войны здесь гуляли солдаты, идущие на поправку, а сейчас, вероятно, и гражданские пациенты госпиталя.

Она уверенно шла по разбитым асфальтовым дорожкам, приближаясь к нужной двери. В одном из верхних этажей главного корпуса горел свет. Разумеется, помимо дежурного врача, здесь должна была находиться и пара ночных санитарок. Интисар не работала здесь уже лет пять — после того, как вышла замуж и родила троих детей.

Вот и темная стена основного крыла. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, Лена достала из сумки фонарик. Включив его на долю секунды, она смогла разглядеть дверной проем и надпись «Котельная».