Эллина Наумова - Разлучница

Эмоции рванули вверх горячим паром. Так ее еще никогда не любили. Англичанин был страстотерпцем. Его искушал дьявол. Бог проверял чистоту исподнего, усматривая некую связь трусов с душой. И это у рекламщика в двадцать первом веке! Сподобился мужик! О себе она в тот миг как-то не думала. Потом ошарашенно вопросила: «Зачем мне эти муки? Эта сомнительная роль, не поймешь чьего орудия, в войне за душу католика?» Но было уже поздно – жить без Эдварда она не могла. Оставалось твердить себе, что люди чего-то в свое время не расслышали, а на самом деле Бог ни за какую любовь не карает. Но заклинания утешали слабо, потому что верующий явно боролся со своими чувствами к ней и пытался то шутить, то едва ли не оскорблять. Небо и преисподняя бились за искру вечности в мужчине. И обиженную Дашу частенько тянуло подыграть силам света, то есть бросить Эдварда к чертовой матери. Но он вновь смотрел на нее с обожанием, изрекал что-то мудрое, печальное и остроумное, прямо как еврей, и девушка сквозь зубы бормотала концовку сказки: «Растаяла Снегурочка». С ней творилось небывалое – от самой незатейливой и безголосой попсы заходилось сердце. Она зачастила в магазины – тряпки, обувь, косметика. Не собиралась этим краситься и носить, но прекратить не могла. Потому что забывалась, разглядывая и меряя. И минут двадцать после верила в лучшее.

Считая, что при нынешних противозачаточных отрицать секс как естественную часть любви уже не ханжество, а клинический идиотизм, Даша никогда не отдалась бы женатому мужчине. Все-таки любовь – это выбор единственного или единственной. Она не признавала измен. Эдвард мог быть уверен, что до физического его соблазнения русская красавица не опустится. Она лишала его возможности тайно согрешить, покаяться на исповеди и спастись в высшем мире. Склоняла к самому трудному варианту – здесь и сейчас не лгать ей, жене, самому себе и Господу Богу. Правду говорят, нет дьявола человека дьяволее. Это же додуматься надо – устроить ад на земле, предлагая честно разрушить католическую семью. Надо было бежать из России, от этих чокнутых православных. Но он тоже не в состоянии был расстаться с Дашей. Пытка длилась уже около года. Жена наконец утомилась одиноко транжирить деньги и вспомнила про супружеский долг Эдварда, который все рос за время командировок. Родное телевидение приставало к нему напоминанием, что мировой финансовый кризис – давно не повод для вояжей по белу свету. А он все медлил с возвращением, мечтая о чуде, но не надеясь. «Если бы Даша была хоть чуть-чуть поуродливее, я бы справился с собой, – думал влюбленный. – Но отказаться от такой женщины? Когда она свободна? Когда она отвечает взаимностью? Мне никогда не удастся доказать себе, что я совершил героическое деяние, простившись с ней».

Это была не первая злая шутка, которую внешность сыграла с Дашей. Красота жестока. Богатым девушкам в голову не приходит особо ее ценить и тем более выторговывать за нее счастье. У них, что называется, другие комплексы. Например, стойкое подозрение – мальчики любят не их, а родительские деньги. А совершенство, умасленное только дорогущими кремами, но не боготворимое, враждует с неблагодарными тварями. Будто оно по ошибке досталось не тем, кому могло бы стать начальным капиталом, с кем хотело бы пуститься во все тяжкие. И мстит за скуку.

В детстве Даша была гадким утенком. Природа своеобразно творила ее лицо. Год раскрывала глаза, очерчивала по миллиметру, опушала ресницами. Оставалось только приподнять брови, но она взялась за нос. Месяцев шесть увлеченно его лепила и перед последним штрихом – вырезом ноздрей – перекидывалась на губы. Не закончив с ними, вспоминала про брови… В подростковом возрасте она так же формировала тело. Наконец создала облик – ни убавить, ни прибавить. Отец с гордостью украсил дочку бриллиантами. Мать – парижскими тряпками. И то и то на девушке смотрелось обыкновенно, иллюстрируя евангельскую истину, что тело больше одежды. И что же? Мужчины никогда не пытались знакомиться с Дашей не только на улице, но и в модных клубах, и в шикарных ресторанах. На роскошных курортах ей грустно улыбались и проходили мимо. На вернисажах и премьерах изредка опасливо косились вслед. Даже когда она проявляла инициативу, разговаривали поверхностно и удирали торопливо. Никто не думал, что такая девочка может быть одна. Каждый в меру своей испорченности воображал ее мужчину. И все одинаково боялись переходить ему дорогу. Она твердила, что свободна. Лучшие образчики сильного пола отказывались верить: девчонка сбежала в мир за приключениями, ее вот-вот настигнут и назначат виноватым того, кто был несдержан.

И лишь когда сложился близкий университетский круг и ребята могли с чистой совестью поручиться, что Даша не занята, перед своими друзьями, у нее началась женская судьба. Проклятый вопрос «я нужна или папин банковский счет» успел отравить юность. Даша искала противоядие в мужчинах образованных, обеспеченных и одиноких. Первый надышаться на нее не мог года два, второй – год. Оба предлагали руку, сердце и все, что она захочет. Но семейную жизнь мыслили только вне России. Отказ потенциальной жены и матери уезжать поверг обоих в шок, затем вызвал яростные упреки и мольбы, но расставаний не отменил. «Итак, ты родину любишь больше, чем меня!» – крикнул последний жених. Это было бы истерически смешно, но из его глаз текли настоящие слезы. И вот только Даша слегка очухалась и перестала реветь после до сих пор частых звонков обоих бывших любовников из Америки, как возник Эдвард. Фортуна криво усмехнулась, бывает. Но когда оказалось, что близости не случится, даже если девушка переедет в Лондон, мерзкая насильница уже хохотала во все горло.

Даша читала про старинную любовь – мировую литературу знала неплохо. И полагала, что нежнейшие откровеннейшие письма, взгляды, значащие больше слов, мимолетные касания рук в течение недель, месяцев, лет остались в прежних веках. Мужчины и женщины прошлого, конечно, были другими – запуганными, стреноженными байками про первородный грех. А грех этот – тяга к познанию. При чем тут секс? Какой нормальный современный человек выдержит полумертвый темп живых отношений? Звони, пиши, по скайпу общайся, летай самолетами, зарабатывай на себя, чтобы благодетели не диктовали условий. Для любви осталось одно препятствие – люди, те самые избранные существа, которые только и способны любить.

Но вот они с Эдвардом страстно полюбили. А физические контакты запрещены его верой в церковное табу на развод и ее принципом не спать с женатыми. Как ни исходи томным желанием, а глушить его приходится либо другими партнерами, что для любящих немыслимо, либо собственными руками. Даша впервые еле балансировала на грани мастурбации, которую считала непристойной в своем возрасте да при своей-то красоте. Зато, когда Эдвард, забывшись, случайно клал ладонь на ее пальцы в баре, шутливо приобнимал на улице или близко дышал в кино, она ликовала. Оказалось, когда хочешь невыносимо, удовлетворяешься малым. Но надолго ли? Молодой, здоровый, не рожавший организм бунтовал: чего ждать? Ей никогда больше не будет двадцать семь, а бесконтактная любовь хороша после климакса, и то бабы дурят.