Наталья Калинина - Полуночное танго

— Всегда все узнаю последней. Бедная Ася.

— Это еще почему? Наконец-то у нее будет отец.

Я не разобрала, что сказала бабушка. Вскоре мимо моей двери прошлепали ее тяжелые шаги. Скрипнула дверь в столовую. Судя по всему, бабушка решила подышать воздухом в саду.

Я снова заснула.

— Что ты делала в общаге? Как ты можешь ходить в этот вертеп? Принесешь домой какую-нибудь гадость!

Я никогда не видела маму такой разъяренной. Даже присутствие дедушки Егора и меня ее не сдерживало.

— Если и принесу, с тобой не поделюсь.

Марго с невозмутимым видом гладила платье. Она была в широкой розовой юбке с оборками и лифчике. На улице стояла умопомрачительная жара.

— Нет, ты отвечай! У тебя там что, знакомые есть? Да как ты можешь водиться с людьми подобного уровня? Они же бескультурные свиньи и…

— Мы все свиньи, — невозмутимым тоном изрекла Марго. — Рано или поздно нас тянет к одному корыту. Всех без исключения.

— Как ты смеешь так говорить? Хочешь сказать, я такая, как ты?

Мама чуть ли не с кулаками наскакивала на Марго. Дедушка Егор взирал на эту сцену с нескрываемым интересом. Даже про свой пасьянс забыл.

— Не бесись. Я ведь о тебе молчу. А то могу и сказать.

Марго посмотрела на маму с сожалением.

— Саша, пойди погуляй, — наконец вспомнила про меня мама. — Мы с твоей тетей можем наговорить друг другу лишнего. Дядя Егор, извини нас…

— Пускай остаются. — Марго припечатала утюгом платье. — Я не собираюсь говорить ничего лишнего.

— Но это не для чужих…

— Они не чужие. Если хочешь знать правду, у меня в общаге любовник. По-вашему с Варечкой — жених. Или ты предпочитаешь, чтобы твоя младшая сестра старой девой умерла?

Марго поставила утюг на край доски и приложила к себе платье. Я обожала это ее платье из французского трикотажа. Увы, у него был фасон, облегающий фигуру, и оно болталось на мне как на вешалке.

— Тебе это не грозит. Ритка, прошу тебя, будь с этим делом поосторожнее.

— С каким делом?

Марго подняла голову и с искренним удивлением посмотрела на мать.

— Не прикидывайся. Сейчас какие только болезни не ходят.

— Например?

Она продолжала смотреть на маму. Та вдруг опустила глаза.

— Ну, я даже толком не знаю. Я прочитала в газете, что врачи-венерологи обеспокоены вспышкой в городе кожных и прочих заболеваний.

Марго присвистнула.

— Этот подарочек можно и в супружеской постельке заработать. Правда, дядя Егор?

— Хм, вот уж не знаю. — Вопрос застал его врасплох. — Я уже далеко не молодой человек, ну, а во времена моей молодости мы про такие страсти и слыхом не слыхивали. Да у нас просто времени не было на чужих женщин. Своим женам и то мало внимания уделяли.

— Рита, ну как ты можешь якшаться с этой ужасной публикой? — не унималась мама.

— А ты?

Марго вылезла из юбки и стала надевать свое узкое оранжевое платье на длинной молнии сзади.

— Сашка, застегни, — велела она, повернувшись ко мне спиной. — Да, я у тебя спрашиваю, наша советская Артемида, как ты можешь принимать всерьез тех, кто эту публику развлекает?

Раздался звонкий хлопок. Я не видела, как это произошло, но уже в следующую секунду поняла, что мама залепила Марго пощечину.

— Как же ты его ненавидишь, — прошептала мама. — Он, между прочим, говорил мне об этом.

— Скажите какая предупредительность. — Марго прижала к щеке руку. — Интересно, а что еще он тебе говорил?

— Что ты сделаешь все возможное, только бы нас разлучить. Но у тебя, поверь, ничего не выйдет.

— Ладно, я вас покидаю, — сказала Марго и направилась к себе в комнату. Она на секунду задержалась на пороге столовой, сказала, не поворачивая головы: — Выйдет. В моей старшей сестре над всем остальным преобладает здравый смысл.

— Девочки, что произошло? — начал было дедушка Егор. Но мама не дала ему слова:

— Ничего особенного. Обычная семейная разборка. Саша, пошли с нами в кино?

Разумеется, я с ходу приняла приглашение.

Я сидела в душном зале «Буревестника» между мамой и Камышевским и изо всех сил старалась смотреть на экран. Кажется, у меня это получалось, но убей не скажу, про что была та комедия с Жан-Полем Бельмондо, хоть и очень любила этого актера. Помню только, что время от времени зал заходился диким хохотом.

Потом мы сидели в кафе «Мороженое», и на нас смотрели — Камышевского знал весь город, в особенности на Бродвее. На маме была гофрированная юбка и черная кофточка с люрексом. Я давно не видела ее такой веселой и беззаботной.

— Хочу выпить за красоту двух самых очаровательных в мире женщин. — Камышевский держал свой бокал между третьим и четвертым пальцами. Я хорошо помню этот его жест — никогда не видела, чтобы кто-то так красиво держал бокал. — Еще я хочу, чтобы мы как можно скорее очутились в обетованном краю. Море, пальмы, белые корабли на горизонте, длинноногие загорелые женщины в бикини… И среди них две мои самые любимые и желанные.

Мама загадочно и слегка смущенно улыбалась Камышевскому. А он смотрел на нее очень серьезно. От этого его взгляда даже у меня бегали по спине мурашки.

Когда мы расстались возле нашего дома и мама стала рыться в сумочке в поисках ключей, я сказала вдруг:

— За ним можно пойти на край света. Интересно, почему ты не влюбилась в него с первого взгляда?

Мама перестала рыться в сумочке и сказала, глядя не на меня, а куда-то вбок:

— Я боялась. Я еще и до сих пор чего-то боюсь. — Она вздохнула и наконец извлекла из сумочки ключи. — Понимаешь, это такой серьезный шаг. И если снова окажется не то… — Она медленно повернула ключ в замке и, прежде чем открыть дверь, едва слышно сказала: — У меня просто не останется сил жить.

— Мне тоже не хочется ехать. — Марго с треском застегнула молнию своей дорожной сумки. — Но я поеду. И ты, Пупсик, тоже поедешь. Нам с тобой здесь больше нечего делать, секешь? Труппа уезжает на гастроли. — Она расхаживала по комнате в новых босоножках на высоких каблуках и в двухцветном — черно-белом — купальнике с геометрическими фигурами на животе. — Здорово он на мне смотрится, а? — Марго задержалась перед зеркалом, разглядывая себя сзади. — Секс-бомба из провинции покоряет черноморский пляж. Берегитесь, самодовольные волосатые самцы. Но и ты, Марго, будь осторожна: на тропе войны тебя могут подстерегать всякие неожиданности. Ах, ты бросаешь вызов всему миру? Какая же ты храбрая, милая крошка Марго! Они уже трепещут перед тобой, эти жалкие одноклеточные бородавки в импортных плавках. — Она захохотала и медленно опустилась на пол. — Ой, не могу. Он наверняка напихает себе в плавки килограмм поролона. Ведь у него такой крохотный, такой малю-юсенький… Ох, Женька, какая же ты дура! Идиотка самая настоящая.