Анна Харрелл - Вероломство

«Теперь я догадываюсь. Ты подумал, что это я заставила Жерара убраться».

Джед кивнул.

Ребекка усмехнулась: «Если бы в револьвере была еще пара пуль, то, может быть, так оно и случилось бы».

Ах ты, мой герой, подумал Джед.

Ребекка прошла в дом, вымыла руки и возвратилась в сад с тарелками и вилками. Сев к столу, она насадила на вилку пельмень.

— Джед, мне очень жаль, что после Сайгона мы так толком и не поговорили. Думаю, было бы правильно тогда же выяснить отношения, но ты был ранен, я — обижена, зла на весь свет, убита горем… Если откровенно, то мне в те дни было не до «правильных» решений. Если бы нашелся кто-нибудь, кому можно было сбыть тебя с рук, я, наверное, послала бы тебе воздушный поцелуй и пожелала всего хорошего.

— Понимаю, — сказал Джед.

Она метнула в него взгляд, полный сомнения, так ли уж он хорошо понял, о чем она сказала. Ведь, по сути он предал ее. Зная, что Ребекка решила закончить второй курс в Бостоне, он, в своей Юго-Восточной Азии, предпочел интрижку с Там верности и половому воздержанию. То, что годилось для Ребекки, очевидно, не годилось для него: пресловутая двойная мораль. Да, он очень обрадовался, когда она приехала в марте. Там поняла расклад. В ее планы не входило, что Джед пригласит свою бостонскую подружку. Что она передумала за те долгие ночи, когда через стенку Джед и Ребекка занимались любовью, а она лежала одна, на последних месяцах трудной беременности?

Только когда его приперли к стене — убили Там, и некому было позаботиться о новорожденной дочери — только тогда Джед поступил по чести и взял ответственность за свои действия.

В двадцать лет Ребекка была беспощадна. Она считала, что за это Джеда мало даже посадить на кол. Если бы Там не погибла, разве признал бы он Май своей дочерью?

Но Там погибла, и он поступил как мужчина. И после, очевидно, по-настоящему полюбил Май. Они оба сильно изменились с тех пор, хотя Ребекка по сей день вся вскипает, стоит ей подумать о двадцатилетней себе и двадцатипятилетнем Джеде. Людям свойственно делать ошибки. Иногда ошибки непоправимые.

Да и сама она не святая.

Ребекка продолжала:

— Мне надо было немедленно рассказать обо всем, что произошло со мной, с Май и этим французом, но я честно думала, что ты сам все видел.

— Ребби, у меня в плече была дыра величиной с Род-Айленд…

— И на твоих глазах убили любовницу. Теперь я понимаю.

Джед поморщился при этих словах Ребекки. Ничего она не понимает. Но как рассказать ей о себе, о Там и Квентине? С чего начать? И имеет ли он право, после всех этих лет?

Порывистый ветер поднимал волосы Ребекки. Она потянулась за голубцом, положила фаршированный виноградный лист к себе на тарелку и наконец взглянула на Джеда.

— Джед, — сказала она, — я тебе не во всем призналась.

Он разламывал хлебец, крошил его в пальцах, внимательно смотрел на Ребекку и ждал.

Вздохнув, Ребекка открыла сумочку и вынула оттуда красный бархатный футляр.

Когда она вытряхнула его содержимое на стол, в глазах у Джеда потемнело.

Десять камней заблистали на неожиданно ярком закатном солнце.

— Ребби, объясни ради всего святого, что это?

Она облизала пересохшие губы.

— Я нашла это в сумке Там, когда мы вылетели на вертолете из Сайгона.

В сад тихо вошел Томас Блэкберн. С болезненным выражением на лице он подошел к столу и провел ладонью по рассыпанным девяти сапфирам и одному рубину.

— Дед, я сейчас тебе все объясню.

— Можешь ничего не объяснять, — сказал он. — Это Камни Юпитера.

Томас прогнал Ребекку и Джеда из сада, а сам налил себе стаканчик черничного вина, которое он по случаю прикупил прошлым летом во время поездки по восточному побережью. Тогда он чувствовал себя особенно одиноким и несчастным. Через четыре месяца после той поездки в его доме появилась Ребекка, задумавшая открыть в Бостоне студию графического дизайна. Но Томас понял, что не это главное. Ей надо было наконец разобраться в нем, в себе, в родном городе, в том, что значит для нее носить фамилию Блэкбернов, быть богатой, но бездомной, в свои тридцать с лишним лет.

Вино было сухое, отменного качества, не то пойло, с каким обыкновенно ассоциируют плодово-ягодные вина. Может, стоит съездить в Мэн, в тот погребок, и купить еще несколько бутылочек? Томас поудобней расположился в кресле. На его костлявом теле болтался теплый свитер. Ветер крепчал, и в воздухе опять запахло дождем. Томасу показалось даже, что собирается буря. В гостиной его дома шумели студенты и студентки. Пятница, вечер. Они наслаждались отдыхом, расслабляясь попкорном, «Заумником» и телевизором, но Джеда и Ребекки с ними не было. Они ушли на прогулку. Видимо, чтобы переварить то, что рассказал им Томас. И то, что не рассказал.

А Томасу хотелось побыть одному.

Новые встречи с Жаном-Полем, Абигейл, Камнями Юпитера — все это нарушило размеренную жизнь Томаса Блэкберна. Теперь он задним числом сомневался: не многовато ли рассказал Джеду и Ребекке? О самоубийстве Гизелы Мажлат после утраты Камней Юпитера, о том, что на след Кота навела полицию Абигейл Рид, о том, что через четыре года популярный автогонщик появился в Сайгоне.

«Он пробыл там некоторое время, — объяснил Томас. — После бегства из Франции он записался в Иностранный Легион, — где не задавали лишних вопросов, — который стоял в то время близ Сиди-бель-Аббеса, пока в 1962 году Алжир не обрел независимость. Тогда он оставил службу в Легионе и уехал в Индокитай, где занялся мелкой торговлей. Он знал, что я часто бываю там. Не думаю, что он рассчитывал встретить во Вьетнаме Абигейл Вайтейкер-Рид».

«Они с отцом дружили?» — спросила Ребекка.

Томас ответил утвердительно. И признался, что не предупредил сына о темном прошлом его нового друга. Надеялся, что молодой француз признал свои ошибки и оставил их позади.

Но как Томас ошибался!

Внимательно выслушав Томаса, Джед спросил:

«Жерар знал, что его выдала Абигейл?»

Томас неохотно кивнул.

«В таком случае, — заключила Ребекка, — он точит на нее нож за это. И на тебя за ту злополучную засаду. Сколько лет он провел в лагерях для военнопленных?»

«Пять. В 1968 году ему удалось бежать».

«И между 1968 и 1975 годом ему каким-то образом удалось выяснить, что у Там оказались Камни Юпитера, и он отправился за ними. Все это правильно и прекрасно, но это не объясняет некоторые обстоятельства. — Ребекка продолжала, загибая палец при каждом новом вопросе. — Во-первых, почему Жерар не перевернул вверх дном квартиру Джеда, когда вьетнамец и Там были мертвы? Коммунисты обстреливали Тан-Сон-Нат, но у него было время. Разве он не знал, что Камни Юпитера у него под носом? Во-вторых, почему он ждал вплоть до настоящего времени и не искал Камни Юпитера? В-третьих, у кого они, по его мнению, сейчас? В-четвертых, та фотография в «Успехе» чем-то привлекла его внимание и навела на мысль, что у него есть шанс возвратить Камни Юпитера, — но чем?»