К. Такер - Десяти крошечных вздохов

Все сообщения были довольно безобидными, вроде «Привет, как ты?», «Скучаю» и «Больше никаких парней в спортзале грушей не била?». Несколько раз я ловила себя на том, что набираю нечто немного более соблазнительное, только, чтобы удалить все прежде, чем нажму кнопку «отправить». Что-то подсказывало мне, что еще рановато для секс-сообщений, особенно, если учесть, что мы еще не зашли дальше первой базы.

Господи, не могу дождаться, когда мы уже преодолеем первую базу.

* * *

«Сегодня возвращается Трент».

Эта мысль первой пришла мне на ум, когда я проснулась в пятницу. Не массовое убийство, не кровь, не жалкие обрывки, оставшиеся от моей жизни. В виде исключения первой мыслью, пришедшей на ум, было будущее и что оно может принести.

И, разумеется, с таким идеальным началом, конец дня просто должен был стать дерьмовым.

Я понятия не имела, в какое время Трент прибывает в Майами. Я отправила ему несколько сообщений, чтобы узнать, но ответа не получила, отчего мне стало невероятно тревожно. Ужасные картины крушения самолетов заполоняли мои мысли весь день и всю смену в «У Пенни».

Так что, когда Нэйт вытащил меня из-за барной стойки и отвел в кабинет, где Кейн протягивал мне телефон, мой желудок ухнул вниз.

— Это срочно.

Эти слова были всем, что он сказал. Его брови были крепко сведены вместе. Я долго стояла и пялилась на Кейна и черную трубку и не могла заставить себя ответить до тех пор, пока не услышала на другом конце провода детский плач, который выдернул меня из тумана, и я выхватила трубку из его рук.

— Алло? — мой голос дрожал.

— Кейси! Я пыталась дозвониться на твой сотовый, но ты не отвечала! — я едва понимала, что говорит Ливи между ее рыданиями и воплями Мии. — Пожалуйста, приезжай домой! Какой-то ненормальный мужчина пытается выломать дверь! Он выкрикивает имя Мии! Я думаю, что он под действием наркотиков. Я вызвала полицию!

Это все, что я из нее выудила. Это все, что было мне нужно.

— Запритесь в ванной. Я еду, Ливи. Оставайтесь там!

Я повесила трубку. Мои слова вырывались краткими, сжатыми обрывками, и я звучала, как сама не своя. Кейну я сказала:

— Случилось непредвиденное. Мия. Мия, дочь Шторм. И моя сестра.

Кейн уже схватил ключи от машины и пиджак.

— Нэйт, стащи Шторм со сцены. Сейчас же. И скажи Джорджии и Лили заняться баром, — он обхватил меня рукой, аккуратно притягивая к себе. — А теперь объясни мне все по порядку, хорошо, Кейси?

Я чувствовала себя так, будто кто-то дал мне под дых. Моя голова дернулась вверх-вниз, пока внутренний поток криков и воплей атаковал мои чувства. Шторм и я оказались в Навигаторе[8] Кейна и на автостраде за тридцать секунд. Громоздкое тело Нэйта заполняло все пассажирское сиденье. Шторм, одетая в одно только серебристое бикини для своего акробатического выступления, заваливала меня одними и теми же вопросами снова и снова, а все, что я могла делать, так это качать головой. «Дыши, — слышала я, как говорит мамин голос. — Десять крошечных вздохов». Снова и снова. Они не помогают. Они никогда на хер не помогают, черт побери! Я тряслась всем телом, когда опускалась все дальше и дальше в темную бездну, куда я попадала, когда умирали дорогие мне люди. Казалось, что я не могу вырваться оттуда. Я тонула под тяжестью всего этого.

Я бы не выдержала потери Ливи. Или Мии.

В конце концов, Шторм перестала задавать мне вопросы. Вместо этого, она схватила меня за руку и прижала ее к своей груди. И я позволила ей, находя утешение в ее бешеном сердцебиении, которое говорило мне, что я не одинока.

Нас встретил цирк из огней полицейских машин и машин скорой помощи, когда мы подъехали к дому. Вчетвером мы пробежали в открытые ворота весь путь до квартиры Шторм мимо обеспокоенного Таннера, который разговаривал с офицером полиции, мимо пререкающихся любопытных соседей, чтобы обнаружить дверь, наполовину снятую с петель, расколотую надвое чьими-то кулаками или головой, или всем сразу. Трое полицейских нависли над скрученной мужской фигурой. Я не видела его лица. Все, что было мне видно, — татуировки и наручники.

— Я здесь живу, — объявила Шторм, промчавшись мимо них через дверь, и глазом не моргнув по поводу парня.

Я проследовала за ней и нашла Ливи с опухшими глазами, сидящую на диване, а на ее коленях свернулась фигурка, которая сосала большой палец и давилась от изнуренных всхлипов, давно преодолевших точку истерического плача. Над ними возвышался офицер, просматривающий записи. Светильник, который стоял на столике рядом с дверью, превратился в осколки, а гигантская нержавеющая сковорода Шторм покоилась на полу рядом с Ливи.

Шторм за секунду оказалась на коленях перед Мией.

— Ох, моя маленькая!

— Мама! — вылетели две худеньких ручки, чтобы обвиться вокруг шеи Шторм.

Шторм подхватила ее на руки и начала покачиваться. По ее щекам бежали слезы, когда она напевала песенку.

— Она невредима, — убедил нас полицейский, от его слов из моих легких вышел весь воздух, который я задерживала. Я устремилась к Ливи, обхватив ее руками.

— Прости. Я не хотела пугать тебя. Это было так жутко! — воскликнула Ливи.

Я едва поняла ее слова. Я была слишком занята, ощупывая ее руки и ноги, хватая ее за подбородок и вращая ее голову так и эдак, проверяя на наличие ран.

Ливи рассмеялась, схватив меня за руки, и задержала их между своими.

— Я в порядке. Я хорошенько его приложила.

— Что...что ты имеешь в виду под «хорошенько его приложила»? — я потрясла головой.

Ливи пожала плечами.

— Он просунул голову через дверь, так что я врезала по ней гигантской сковородой Шторм. Это его замедлило.

«Что?» Я посмотрела на сковороду, лежащую на полу. Я посмотрела на свою изящную пятнадцатилетнюю сестру. Я снова посмотрела на сковороду. А затем то ли от облегчения, то ли от страха или от всего этого сумасшествия (скорее всех факторов трех вместе), я расхохоталась. Неожиданно мы обе согнулись пополам, упав рядом друг с другом, пока истерически смеялись и фыркали. От боли я схватилась за талию, потому что мышцы прошли проверку тем способом, который не применялся слишком уж долго.

— Кто этот ненормальный в наручниках? — прошептала я между приступами смеха.

Смех Ливи резко оборвался, а глаза многозначительно расширились.

— Отец Мии.

Я онемела от изумления, взглянув на разломанную дверь, а затем на Мию и Шторм, и мое воображение одичало. Он хотел добраться до своей дочери.

— Что он здесь делает? — я не могла сдержать тревогу в своем голосе, все желание смеяться испарилось.

Ужас прошелся во мне волной, словно толчок после землетрясения, надолго отделив те неустойчивые плиты, на которых я балансировала все эти годы. От одной только мысли о том, что нечто плохое случится с Мией, у меня кружилась голова. Или со Шторм, коли на то пошло.