Розмари Роджерс - Любовные игры

Чувствует свою безнаказанность и слишком многое себе позволяет. В Соединенных Штатах он попал в какую-то скверную историю — нет ничего удивительного в том, что его выслали из страны. Кто виноват, что он сбился с пути? Его даже не посадили в тюрьму, как остальных, дали возможность вернуться на родину свободным человеком. Умоляю вас, синьорина, будьте осторожны, не доверяйте этому человеку. А если я позволила себе так много сказать, так только потому, что у меня болит душа за другого мальчика.

Несчастное дитя, которое выросло с мыслью о том, что мать не любила его — ив конце концов оставила без малейших сожалений. Бывают шрамы на сердце, которые остаются на всю жизнь, даже если мальчики становятся взрослыми мужчинами, рано научившимися скрывать свои чувства.

Сару с детских лет приучили рационально мыслить, внушили, что и чувства следует беспристрастно анализировать, словно точки и палочки под микроскопом. Рассматривать явления в развитии. До сих пор это удавалось. Вот и сегодня с Серафиной… Однако что за странный день!.. Хорошо уже и то, что ей удалось ответить откровенностью на откровенность. Хотя, как Сара ни напрягала воображение, ей было трудно представить Марко маленьким ребенком.

— Прошу вас, Серафина, попробуйте трезво взглянуть на вещи! — Вода остыла, и Сара поспешила выбраться из ванны. Серафина подала ей мохнатое полотенце. Взгляд девушки упал на собственное отражение в зеркале, и она решительно отвернулась.

— Я бесконечно ценю ваше доверие, но… Нужно видеть разницу! Я не жена ему — это во-первых. Вы сами знаете, что я такое, во что он превратил меня.

Хотя я сама виновата, что допустила это. Не хочу никого винить. Мне следовало… — Сара закусила нижнюю губу и стала ожесточенно растирать себя полотенцем. Потом продолжила, слегка понизив голос:

— Вы не можете не понимать, что мне необходимо бежать отсюда. Мое положение сделалось невыносимым. Я не позволю обращаться с собой, как с какой-то игрушкой. А Марко говорит, что не отпустит меня, пока вдоволь не наиграется. Ради всего святого, как можно проводить параллель между мной и его матерью, бросившей собственное дитя? Я не питаю никаких чувств к Анджело, но если он единственный, кто способен помочь мне вернуть свободу и человеческое достоинство, я… воспользуюсь его услугами.

Серафина заломила руки.

— Но, пожалуйста, синьорина! Конечно, у герцога много недостатков — у кого их нет? Он человек крутого нрава, ему рано пришлось повзрослеть задолго до того, как он вырос. Но поверьте… Клянусь Матерью Пре святой Богородицей, я еще не видела его таким! — Серафина волновалась, как никогда прежде; заметив, что Сара собирается возразить, она нетерпеливо отмахнулась.

— Он никогда не привозил женщин во дворец. И у него ничего нельзя было прочесть на лице: ни радости, ни гнева. Он не питал привязанности к дому, никогда подолгу не гостил. Однако с тех пор, как здесь появились вы, его словно подменили. Теперь это просто клубок эмоций. Он часто злится — да так, что лакей, который служит больше пятнадцати лет, только качает головой и не может поверить собственным глазам. Герцог забросил бизнес, а ведь он всегда придавал ему большое значение. В прошлые приезды только и занимался делами.

А теперь ему ничего не нужно, кроме вас. Да, синьорина! Не уходите — даже если между вами вспыхнет ссора. Люди ссорятся, только если неравнодушны друг к другу. Разве не так?

Господи! Как перенести этот внезапно обрушившийся на нее шквал слов и мыслей? Девушка вздохнула. Серафина протянула ей халат.

— Спасибо, — автоматически поблагодарила Сара. Ее терзали противоречивые мысли, и не хотелось разбираться в них под пристальным, хотя и доброжелательным оком Серафины.

— Принести синьорине чего-нибудь прохладительного? Минеральной воды или белого вина? А потом хорошо бы вам отдохнуть. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили, и доставлю обед прямо в комнату. Все, что пожелаете.

То ли из вредности, то ли пытаясь скрыть свои истинные чувства, Сара не без лукавства спросила:

— А если мне ничего не нужно, кроме свободы? Ну хоть чуть-чуть прокатиться верхом на лошади. Или для разнообразия пообедать не здесь, а в столовой. Как насчет этого? Он оставил вам какие-нибудь инструкции, прежде чем улететь?

Инстинкт самозащиты требовал, чтобы она избежала праведного гнева.

Предмет их разговора был не кем иным, как опасным, бессовестным тираном наплевать, что у него было трудное детство! Для его жестокого обращения с ней нет оправданий — даже если сделать скидку на то, что он принимает ее за другую! Такова ее позиция, и она с нее не сойдет!

— Я налью вам вина, синьорина, отдохните немного, пока солнце еще высоко.

Я уверена, герцог скоро вернется, и, даст Бог, все изменится к лучшему.

Сара следила — все еще мятежным взглядом, — как она поспешно удаляется.

Старая ведьма! Посеяла семена сомнения и удирает с поля боя, чтобы не слышать возражений.

Ну что ж, посмотрим. Одалиска… Сераль… А себя он кем воображает султаном, что ли? Прожженный циник, настоящее чудовище! Да разве он способен на какие-то чувства? В Серафине говорит преданность семье Кавальери. Марко привык стоять на своем и чтобы женщины падали к его ногам, выпрашивая крохи с его стола в виде дорогих подарков — цепочек и ножных браслетов, подобных тем, что он насильно надел на нее. Черт бы его побрал! Когда она обретет свободу, то первым делом снимет — даже если потребуется распилить — и вернет ему его подарки с запиской соответствующего содержания.

Перебирая в уме подходящие к случаю слова, Сара задумчиво потягивала вино в запотевшем бокале. Это было ее любимое белое вино. Серафина не забыла сопроводить его закусками: несколькими сортами сыра и кунжутовым печеньем.

При этом она ворчала, что синьорина забыла позавтракать и вот-вот совсем отощает. Что же касается вина, то оно полезно и для фигуры, и для здоровья.

Сара не заметила, как задремала, — все еще в халате, хотя и собиралась переодеться. Нужно погладить джинсы и блузку. Но это после, а пока она погрузилась в тяжелую дремоту с тревожными сновидениями.

Вдруг что-то заставило ее резко проснуться.

— Марко?

— Нет-нет, это я, Анджело. Пожалуйста, не кричите. Боюсь, что старуха поставила какую-нибудь дурочку-горничную на стреме: вдруг вы лунатик и ходите во сне? Или еще по какой-нибудь причине. Эй, вы не спите? Прошу извинить, что нагрянул без официального приглашения, но, как вы, несомненно, догадались, я не признаю формальностей. Вы не спите?

Нет, Сара не спала. Она резко села на кровати и заморгала, привыкая к полутьме спальни. Легкая головная боль напомнила ей о нескольких бокалах белого вина, выпитых накануне.