Джей Браунелл - Точки над I

- Это внучатые племянники Патрика, - сказала она. - Это Брент Кендерсон. Он работает в администрации Патрика.

Затем, ее пальцы пробежались по лицу, которое я, к своему удивлению, сразу же узнала.

- Это Брайан Кендерсон.

- Актер, - закончила я за нее. Он был актером второго плана, но уже хорошо известным.

Джиллиан кивнула.

- Эмили была беременна им, когда умер Брайан.

Она прикоснулась к третьему мужчине.

- Дэниел Брент. Он работает в компании Брент.

Я поежилась, когда толпа журналистов ринулась вперед. Мускулистые сопровождающие Алек образовали вокруг нее защитное кольцо. Возле них появились полицейские в форме и в окружении вспышек камер и летящих со всех строн вопросов, они быстро исчезли в черном лимузине. Когда автомобиль подъехал к больнице, камеры уже ждали их там. Алек выглядела мрачной и уставшей, когда она быстро прошмыгнула в больницу.

Следующие два часа, канал вновь и вновь проигрывал те несколько моментов с Алек, которые им удалось заснять, повторяя, что состояние Патрика оставалось неизменным. Джиллиан тихо посвящала меня в иерархию «семьи Брент», собравшуюся возле их падшего лидера. В то время как Брайан был единственным сыном Патрика, у его брата также был сын, а у сестры сын и две дочери. Его мать давно умерла, а 97-летнему отцу не стали сообщать о критическом состоянии сына. Алек была единственной девочкой в третьем поколении семьи Брент. Другой мальчик - Пол Брент-третий, также работал в компании Брент. Джиллиан подтвердила мои подозрения, что младшее поколение Брент никогда не посвящали в то, что Келлен была жива.

- Она выглядит ужасно истощенной, - сказал Джиллиан, ее голос был наполнен болью.

Мы наблюдали как Алек, с тяжело опирающейся на нее Селестой, покинули больницу поздно вечером. Казалось, она не замечала камер. Она остановилась, когда какая-то женщина, как сообщила Джиллиан - ее тетя Эрин, опустила руку на ее плечо. Они тихо разговаривали, пока их снимала камера и мы с Джиллиан наблюдали за Алек. Она все еще была в голубых джинсах и свитере, в которых уехала из Англии много часов назад.

Темные глаза пробежали по камерам, когда Алек повернулась, чтобы сказать что-то своей бабушке. Камера начала снимать ее крупный план. Она мягко разговаривала с женщиной с поразительно царственной осанкой. Селеста кивнула и Алек приняла краткое объятие своей тети. Семья расселась по нескольким одинаково черным лимузинам. Камера следила за Алек и Селестой, усаживающихся в первый автомобиль. Алек помогла сесть своей бабушке, а затем забралась внутрь и сама.

Пока Патрик оставался в том же состоянии, новости о нем стали перемежаться историей об невероятном открытии, что Алек Чейзн на самом деле была Келлен Брент. Вскоре нам стали демонстрировать черно-белые кадры того рождественского утра. Джиллиан казалась совсем молодой на этих мрачных фотографиях, и очень похожей на Алек, какой та была сейчас. Молодой, полный сил и кажущийся убитым горем Патрик Брент быстро занял главную сцену. Селеста Брент была только фигурой мужественно стоящей позади своего мужа.

Джиллиан молчала, когда самый ужасный момент ее жизни снова проигрывался перед ее глазами на экране. Вот она возвращается из Англии. Темные очки скрывали и ее заплаканные глаза и синяки, оставленные на ней мужем в ту ночь. Вот она на его могиле, одетая в траурное черное одеяние, чтобы сыграть роль горюющей вдовы. Затем показали кадр, который стал одним из запоминающихся и часто тиражирующихся снимков Джиллиан и того дня. Камеры засняли Джиллиан, берущую белую розу с гроба Брайана, по ее щеке текла слеза.

- Патрик сказал мне сделать это. Он знал как поставить хорошую сцену, - горько заметила Джиллиан. Она ничего не добавила, а я не хотела знать, было ли правдой то, что роза, которую она взяла с могилы своего мужа, была два дня спустя похоронена с их дочерью.

Мы с неохотой отправились спать, когда поняли, что ничего нового больше не покажут. Я ужасно устала смотреть одни и те же кадры Алек и слушать как каждый репортер называет ее «Келлен». Ее звали Алек. Последним кадром Алек было то, как она исчезла в черном лимузине.

Джиллиан проводила меня наверх, в спальню. Она провела там несколько минут со мной, показывая ванную и объясняя как пользоваться термоконтролем, прежде чем покинуть меня и присоединиться к своему мужу. Кто-то уже принес мой багаж наверх. Быстро приняв душ, я стала рассматривать спальню, в которой Келлен Брент выросла в Алек Чейзн.

Комната была намного меньше,чем ее детская в Виндчейзе. Кровать была расположена в нише и застелена покрывалом в бело-голубую клетку. Обе стены ниши были полками, заставленными книгами в мягком переплете. Окно было залито лунным светом. Остальное место в комнате занимали большой двустворчатый шкаф и деревянный письменный стол и такого же тона стул с высокой прямой спинкой. Дом был огромен и я была уверена, что в нем встречались ванные гораздо больше этой комнаты. Я внимательно оглядывала комнату – темные деревянные стены и бело-голубые ковры, лежащие на паркете – и думала, почему Алек дали именно эту комнату. Мой взгляд упал на окно. Я знала, что мы были на побережье. Я знала, хотя не могла видеть этого в темноте, что окно выходило на воду. Алек не могла жить без вида на океан.

Мне не спалось. Я села у окна, позволяя темноте и тишине дома окутать меня. Я должна была быть утомлена и мое тело действительно пребывало в этом состоянии, но мой мозг был взбудоражен, находился в режиме полной активности и отказывался отключаться. Алек не позвонила, как обещала, но ведь еще было не «завтра» и я знала, что у нее и так было слишком много дел, требующих ее внимания.

Я снова задумалась о том, не следовало ли мне поехать с Алек. Может, если бы она не была так тверда в том, что Джиллиан должна остаться, я бы спросила ее не хотела ли она, чтобы я поехала с ней. Казалось, она была так решительно настроена сделать все сама, что мне даже не пришло в голову, что она могла бы оценить мое присутствие с собой в такой момент. Теперь мое место всегда было возле нее, разве нет? Разве не это означают кольца, что мы всегда будем вместе, и в радости и в горе?

Я улыбнулась своему отражению. Алек не была обычным человеком. Я была в такой же неопределенной ситуации, как и в День Благодарения. Я могла бы поехать к ней, я могла бы надеяться, но я не знала бы хорошая ли это идея или не очень, пока не оказалась бы лицом к лицу с ней. Я слишком хорошо помнила как она приняла меня в День Благодарения. И я не очень хотела такого повторения. Тем более, когда Алек была в кругу членов семьи, которые могли не знать о ее ориентации. Последнее, что я хотела для семьи Брент это доставлять им дополнительные проблемы. Не только Алек сейчас не нуждалась в отвлечении внимания.