Елена Акимова - Цереус

Александр посмотрел на ее бледное фарфоровое личико и тонкое дрожащие тело. Перед глазами снова и снова вставала картина, когда он увидел ее в объятьях Давида. Алекс опоздал, и случилось самое страшное и непоправимое, он не смог защитить своего ангелочка. Во второй раз жизнь пренебрегла им. Его ребенку выпало столько страданий и обид, а он не в силах, даже утешать и уберечь от этих кошмаров.

Он сидел рядом, и Алина чувствовала, что он искоса следит за ней.

— Ты похожа на свою маму, — тихо произнес Алекс.

Она не повернулась. Девочка закрыла глаза, воспоминания о ночи, проведенной в объятьях Давида, вызвали столько противоречивых ощущений и неприятных эмоциональных переживаний, что Алина закрыла рот рукой. Комок тошноты подступал из желудка, ей захотелось закричать, чтобы ее оставили в покое. Закрыть уши руками и зажмуриться.

— Мне, — она посмотрела на него, — мне, что-то нехорошо.

— Влад, останови машину.

Они остановились у небольшого магазина.

— Я сейчас принесу тебе воды, — Алекс с волнением выскочил из салона. Она посмотрела, как скрылась его фигура в магазине и попыталась открыть дверцу, но она не поддавалась. Через зеркало заднего обзора за ней наблюдал водитель.

— Мне нужно в туалет, — попросила она, — меня очень мутит!

Она открыла дверцу и выскочила из «Лимузина». Перебежав дорогу, девочка прыгнула в такси. Водитель не успел, и проследить, как она уже исчезла из виду.

Александр Сафин вернулся с бутылочкой воды и коробкой леденцов. Не обнаружив дочь, он обрушил на водителя громкие ругательства. Выплеснув остатки сил, он беспомощно вздохнул. Алекс открыл воду и с жадностью выпил все, обдумывая, какие меры ему предпринять дальше. Надев очки с темными стеклами, он приказал двигаться домой.

Багровый закат мягко ложился на море. Волны разбивались о камни, разлетаясь на мелкие блестящие капли. Белая пена покрывала песок, пляж пустовал. Дима обвел взглядом эту полупрозрачную дымку вечера и поднес сигарету к губам. Он давно не курил, но сегодня в душе бушевала буря ненавистных эмоций, и ему хотелось, куда-нибудь спрятать свои мысли. Затянувшись, он выпустил колечками дым, поправил носком ботинка мокрый песок. Он и не помнил, сколько просидел здесь, на пляже, подтянув ноги к груди и положив на них локти. Кончик горящей сигареты в его руке при порыве ветра разгорался оранжевым светом, он снова глубоко затянулся.

Он так часто оставался наедине собой, что, пожалуй, привык к одиночеству. Появление Алины в его жизни, было, чем — то вроде приза, за его смирение перед всеми обстоятельствами. Он ждал и надеялся, что когда-нибудь встретит одну единственную и истинную любовь. А иначе и быть не могло, ведь любят только раз и навечно. Он мечтал о ней, он хотел всегда быть с ней.

Дима поднес сигарету к губам и посмотрел на море. По гладкой поверхности, всего несколько сотнях метрах от берега скользила шикарная яхта. Сверкающие огни и веселая музыка давали понять, что жизнь продолжается и уныние не признак того, чтобы сердце останавливалось на горестях и грусти. Диме, так сильно захотелось, оказаться на этой яхте, отправиться с веселой компании, повеселиться и выпить.

За спиной послышался рев мотора, дорогой иномарки, а после хлопнула дверца.

Давид спустился к нему по склону песка и в нерешительности остановился за спиной. Дима увидел его и выбросил сигарету. Парень медленно поднялся. Он смотрел на его красивое лицо, и единственным желанием было, ударить его по довольной физиономии. Он ухмыльнулся Давиду и прошел мимо, преднамеренно задев плечом его плечо.

— Дима, — Давид повернулся за ним. — Я приехал, чтобы поговорить с тобой.

— Ты приехал оправдываться или защищаться? — Дима остановился и повернулся в его сторону.

— Поверь мне, я никогда бы не допустил этого! Я не знал кто эта девушка!

— Я знаю. Ты сделал это только потому, что считал, что Алина моя подружка. И, что, доказал себе, то, что хотел?

— Я и подумать не мог, что ты не спал с ней!

— Разве это имело вообще для тебя какое-то значение?

— Она тоже этого хотела.

— Она ребенок, Давид! Ей пятнадцать лет!

Давид опустил голову.

— Знаешь, кто ты, Сафин? Ты самодовольный сукин сын! И сейчас у меня только одно желание, врезать по твоей наглой физиономии.

— Если от этого тебе станет легче, то не упусти возможности это сделать.

— А я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом. — Произнес грубо Дима и неожиданно размахнулся и кулаком нанес парню удар в лицо. Давид не удержался и упал на песок. Он схватился рукой за лицо, испачкав ладонь в крови. Он смотрел в глаза Диме, ожидая, что тот снова его ударит, но парень лишь грозно возвышался над ним, сжимая руки в кулаки.

— Я всегда буду тебя презирать! — Процедил сквозь зубы Дима, — держись от Алины подальше!

Дмитрий развернулся и хотел уже уходить, но Давид окликнул его. Парень уже поднялся и стоял напротив.

— Это мне решать, что мне с ней делать! Она хотела быть со мной. Она даже не вспомнила о тебе!

— Ты такое дерьмо! — Дима поморщился и закивал головой. — Она же твоя сестра! Меня тошнит от тебя!

Он резко развернулся и ударил Давида по лицу, отброшенный более сильным ударом парень упал на песок. Давид поднял руку к лицу. Почувствовав, что из носа сочится кровь, он вытер ее тыльной стороной руки. Дима наклонился к нему. Злобные огоньки в его глазах полыхали ненавистью.

— У тебя даже ума не хватает, чтобы защититься. Если ты еще раз приблизишься к ней, я убью тебя!

Он проговорил с негодованием и резко отстранился. Прищурив глаза, Давид наблюдал за удаляющейся фигурой Димы.

Давид не чувствовал своей вины, в случившемся. Ему просто понравилась девушка, или она просто была подругой Димы? Давид поморщился, и ему вдруг показалось, что он самое последнее ничтожество на земле. Что можно сделать, чтобы все исправить? Он должен поехать к матери, найти Алину. Господи, он развратил свою сестру? От одной только мысли, его передергивало и вызывало отвращение к самому себе. Он сплюнул на песок попавшую в рот кровь и поднялся на ноги.

Вначале охрана не впускала ее во дворец. Но, Елизавета Петровна распорядилась иначе, и Алина проскользнула в широкие ворота. В дверях ее уже встречала Шелковская распахнув свои объятья.

— Бабушка! — Девочка крепко прижалась к ней.

— Лаурита! Девочка моя! — Елизавета Петровна гладила ее золотые волосы, ласково, улыбаясь.

— Прости меня бабушка, мне было так страшно!

— Успокойся, родная, — Она повела ее на диван, — теперь, ты рядом, ты дома! Я же говорила тебе, что эти люди, кроме страданий не принесут тебе ничего.

— Вы разрешите мне остаться?

— Да, милая, это твой дом! Сафины жестокие и злые люди. Я теперь всегда буду рядом с тобой!