Пьер Рей - Вдова

Служанка наполнила его чашку.

— А вы со мной не выпьете? — вежливо спросил Белиджан. Ему казалось несправедливым глотать это отвратительное пойло одному.

— Это вредит моим нервам, — пояснила Вирджиния.

Пока он размышлял, с чего начать, она атаковала первой:

— Ну, рассказывайте. Вы, полагаю, пришли сюда не для того чтобы развлекать старуху. — Вирджиния позволила себе короткий суховатый смешок.

Белиджан сразу сообразил, как ему следует себя вести, — лгать, чтобы узнать правду.

— Я хотел бы с вами поговорить о Джереми.

Вирджиния пожала плечами. Этот жест красноречиво свидетельствовал о ее мнении о своем сыне.

— Какую глупость он еще совершил?

Белиджан весело улыбнулся.

— Не сумел вас убедить.

— И как бы он это сделал? Он слишком мягкий и нерешительный. Насколько его братья были энергичными и, я бы сказала, своенравными…

Понятно! Ее фраза подтвердила сомнения Белиджана: Джереми его обманул, Вирджиния не дала и даже не обещала ему двух миллионов! И теперь в дерьме оказался он, Белиджан! Как всегда!

— Все это невесело, — сказал он безразличным тоном.

— Да. Но поверьте, бывает и хуже. После всех жертв, которые принесла наша семья, я должна буду умереть, не достигнув своей цели: увидеть последнего из моих сыновей президентом Соединенных Штатов.

— Через четыре года! — воскликнул Бели.

— Давайте поразмыслим. С Джереми никто не считается. У него был единственный шанс — предложить сейчас свою кандидатуру. Но этот дурачок так и не решился выдвинуть себя… от своей же собственной партии! Сдался без борьбы. Я никогда бы не подумала, что Бог может допустить такое.

— Через четыре года, я вас уверяю! — повторил Белиджан.

— Тсс, тсс! Вы и сами не верите в это! Еще чашечку?

— Спасибо, нет! Но вы забываете о смене — Майкл, Кристофер…

— Я ничего не имею против внуков, но меня ведь уже не будет на свете. Я этого не увижу. Ах, если бы Скотт и его брат были живы!

— Так было угодно Богу, — произнес убежденно Белиджан.

Она замолчала.

— Я спрашиваю себя, как прореагирует Пегги? — начал он после долгой паузы.

— Очень плохо. Вне всякого сомнения, очень плохо! — заключила Вирджиния с оттенком самодовольства в голосе. — Я ее уважаю и всегда считала своей невесткой, потому что она — мать моих внуков.

Белиджан воспользовался моментом, чтобы попытаться склонить ее к теме, которая его волновала.

— Вы забыли о Чарлен.

В ответ прозвучала короткая фраза:

— Чарлен никогда не станет президентом Соединенных Штатов.

Не зная больше, какой линии поведения придерживаться, Белиджан с удивлением услышал свой собственный голос:

— Если позволите, я выпью еще чашечку.

— Ах, вам нравится мой чай?

Он залпом проглотил это гнусное пойло и поднялся.

— Позвольте удалиться. Придется искать другое решение.

— Вы его найдете, Белиджан! Обязательно найдете! Вы всегда находили выход из любого положения!

Эта старая женщина почти никогда и ни в чем не ошибалась, кроме одного: ни он и никто другой никогда не найдут способа вытянуть из нее деньги, если она решила не раскошеливаться.

Квик подтянул ноги к животу, поерзал на сиденье, усаживаясь поудобнее, и поднял большой палец. У трех механиков, стоявших рядом с машиной, на лицах было написано беспокойство. Они провозились два часа, стараясь создать гонщику наилучшие условия.

— Теперь правильно? — спросил Селлерс, руководитель гоночного отдела фирмы «Невада». Он злился, что должен доверить один из трех болидов новичку, но указания, полученные от самого босса Тары Бринена, были категоричными: Эрнест Бикфорд, и никто другой! Хотя раньше предоставлялась полная свобода выбора. Если Бринен по каким-то там причинам решил от него избавиться — по возвращении в Нью-Йорк стоит швырнуть ему в лицо заявление об уходе.

— Отлично! — сказал Квик, холодея от страха при мысли, что не понравится этому типу, который, похоже, ищет предлог чтобы снять его с гонки. С яростью нажимая на тормоз и сцепление, он еще больше старался поджать колени, которые упирались в щиток приборов и нижнюю часть руля. Машина чуть коротковата для него, поэтому ноги и не удается выпрямить до конца, чтобы в лежачем положении мягко и свободно касаться педалей кончиками пальцев.

— Вы уверены? — в голосе Селлерса прозвучало сомнение.

— Конечно! Все нормально.

— А мне кажется, что вы не полностью вытянулись.

— Да нет, посмотрите! Все хорошо.

Томас, один из механиков, вытащил спинку сиденья, словно этого было достаточно, чтобы Квик выпрямил ноги.

— Что там у вас еще? — рявкнул Селлерс.

Присутствие Томаса, этого «бесплатного приложения» к инструкциям Бринена, взбесило его окончательно. Какого дьявола они прислали еще одного механика? Чтобы унизить его, следить за ним?

— Можно ехать? — спросил Квик.

— Секундочку, — пробурчал Селлерс. — Не забудьте: сначала пять кругов не увеличивая скорости. И не давите на машину! На шестом засечем время.

Квик опустил стекло шлема.

— Мотор! — крикнул Селлерс.

Квик включил ключ зажигания: раздалась упоительная музыка шести цилиндров. Он мягко вырулил на запасную полосу, идущую вдоль трибуны, и выехал на дорожку. Теперь он покажет, на что способен. Вот и вираж, надо переходить на более низкую передачу.

Как здорово! Ведь он и это чудовище прямо созданы друг для друга. Квик засмеялся от счастья, подскакивая к правой линии, где, по условиям, следовало перейти на пятую скорость. Он подавил в себе желание сразу рвануть и помчаться вперед не помня себя. Те, кто наблюдает за ним, только и ждут, что он совершит ошибку. Ах, как хорошо! Болид вел себя как любящая и покорная женщина, готовая повиноваться каждому его движению.

— Погоди немного, сволочь! — проревел Квик под свист ветра. — Посмотрим, что там у тебя в брюхе.

Уже трижды трибуна то увеличивалась, то исчезала прямо на его глазах, остались позади крошечные силуэты в белых комбинезонах, от которых зависело его будущее. Четвертый круг позволил ему отчетливо запечатлеть в памяти все сложности трассы, идеальные траектории, дистанцию минимального торможения до поворота. Но в гонке — он хорошо это знал — одного лишь умения недостаточно. Выигрывает тот, кто способен бросить вызов смерти, кто снимет ногу со сцепления последним, когда границы безопасности уже не существует. А Квик любил рисковать! За рулем он звал смерть, насмехался над ней, оскорблял ее, отлично зная, что она над ним не властна, что в любой момент он может справиться с ней, избежать ловушек.

Выходя из виража, он увеличил скорость, резко перешел со второй на третью и нажал на педаль, пьянея от радостной злости. Трибуна всего в трехстах метрах, пятый круг сейчас начнется. Теперь он покажет класс!